Название: «Чем дальше в лес, тем больше приключений»
Автор: Lenaeva
Бета: Nirelia
Пейринг: Антон/Иван
Категория: слеш
Рейтинг: PG-13
Жанр: фэнтази, приключения
Размер: мини, 9874 слов
Саммари: Есть ли у сказки границы? Как вернуться живым из заколдованного леса и найти своего принца? Сказочные герои: мифы и жестокая сказочная реальность.
Выпускные экзамены в школе не прошли для меня даром. Я похудел, побледнел, стал нервно покашливать и вздрагивать. Ничего не хотелось делать, кружилась голова, и лучшим времяпровождением стало, закрыв глаза, лежать на диване, вытянувшись во весь свой не малый рост, и мечтать. Мечты были яркими, оформившимися, с опасными приключениями и захватывающими любовными историями. С дальними странствиями и неведомыми чудесами. Жаль, что им никогда не суждено сбыться. Когда я это понимал, мне оставалось лишь горестно вздыхать и возвращаться в реальность.
читать дальшеМама все-таки отправила меня к врачу, и тот, поставив диагноз «легкая анемия», посоветовал пить витамины, дышать свежим воздухом и съедать в день по стакану земляники, чтобы отложить запас железа на предстоящую зиму.
Мама, услышав про землянику, призадумалась и через минуту выдала:
– Поедешь к своей бабушке в область, там этой земляникой все поляны и пригорки обсыпаны.
– К бабке в деревню?! Мама, пожалей сына, это ж на краю света! А интернет, телевизор? Нет, я не выживу.
– Выживешь, – сказала, как отрезала, мама. – Ты на себя в зеркало давно смотрел? Ты словно бледный призрак таскаешься по квартире, без конца вздыхая и воя.
Я обиделся. Вообще-то я не выл, ну, может, повздыхал немного! А в зеркало я на себя каждый день смотрю, и виденное мне нравится. Да, бледный. Но это благородная бледность. А в сочетании с ярко-рыжими волосами и пронзительно-зелеными глазами смотрится просто обалденно!
Не помогли ни мое упрямое молчание, ни подлизывание к маме, ни попытка перетянуть отца на свою сторону. Через два дня, ранним утром, меня загрузили в отцовский джип и отправили в деревню к бабке.
Меня пришел проводить мой верный и единственный друг Славка. Он был невыспавшийся, хмурый, постоянно зевал, но я был так рад ему, что мне было наплевать, как он выглядит. Мы крепко обнялись, звонко хлопнув друг друга ладонями по спине, и я, отогнав противное чувство, что больше никогда его не увижу, стиснув зубы и сведя брови к переносице, уселся в машину.
Через три часа поездки мне надоело таращиться в окно, слушать музыку, выслушивать нотации отца, и я уснул. Просто закрыл глаза, а когда очнулся, мы были уже на месте.
Вывалившись из машины, отец закряхтел и начал растирать спину. У меня тоже за время поездки затекли руки, ноги и шея. Стоя возле бабушкиного дома, я крутил головой по сторонам и изумлялся: «Я все еще сплю? В какую же Тмутаракань меня завезли? Уж лучше ссылка на рудники».
Я погрустнел.
– Это вы специально, да? – заныл я, обращаясь к отцу. – Здесь вообще транспорт есть, или только на метле?
– Сынок, держись, – только успел виновато произнести отец, как из дома выбежала обрадованная бабушка и, крепко обняв нас, повела в дом.
Зайдя, я огляделся: обычный деревенский дом – маленькая кухня, огромная печь и две небольшие, отгороженные комнатки, справа и слева. Одна, поменьше, видно для меня, другая – бабкина. Отец принес вещи, и бабуля позвала нас к столу.
Я сел за стол, огляделся, принюхался и понял, как голоден. Мы с отцом накинулись на бабкины пироги, словно не ели несколько дней. А пироги были шикарные: с курицей, с капустой, а на сладкое маленькие пирожки с ягодами.
– Такие пироги только в русской печи получаются, правда, мама? – отец заискивающе взглянул на старуху.
– Правда, милый, – басом прогудела она, и я, вздрогнув от неожиданности, поперхнулся и закашлялся. Бабушка подскочила ко мне и заколотила по спине с таким рвением, что выскочила не только крошка, попавшая в дыхательное горло, но и огромный кусок пирога, который я жадно затолкал в рот.
Я покраснел.
– Ничего, ничего, – засмеялась бабуля, – бывает. Запей вот молочком.
Я залпом выдул кружку молока, больше похожего на сметану средней жирности, и выскочил из-за стола.
– Спасибо, пойду прогуляюсь? – я вопросительно взглянул на них с отцом.
– Иди, Артемушка, – ласково разрешила старушка, а отец только кивнул. – Мы с твоим папой пообщаемся.
Я взглянул на отца и чуть не расхохотался, увидев как в одно мгновение он, из взрослого мужчины, отца семейства и большого начальника, превратился в испуганного мальчишку. А бабка так на него посмотрела, что, казалось, еще мгновение, и она начнет трепать его за ухо: «Почему не звонишь, не пишешь? Почему мать забыл?».
Я вышел во двор и поразился тишине, такой густой и непроницаемой, что закладывало уши. Но постепенно я стал различать и гул самолета, и стрекотание кузнечика, и мычание коров где-то на далеком лугу.
Я выглянул за ворота, огляделся и решил прогуляться по деревеньке.
Передо мной вилась широкая пыльная дорога, и я скинул кеды, захотев пройтись босиком. Песок был мягкий и горячий, я двигался по дороге, разглядывая дома с распахнутыми окнами и порхающими на ветру легкими занавесками. Проходил мимо раскинувшихся у ворот больших собак, лениво приподнимавших головы и провожавших меня равнодушными взглядами. Мимо кур, копошащихся в дорожной пыли, мимо кошек, развалившихся на скамейках и смотрящих на этот мир с высокомерным презрением.
Народу было мало. Подростков, вроде меня, – не было совсем. «Ссылка, каторга, тюрьма, – тоскливо думал я, – что мне этот воздух, ягоды, грибы, когда я уже подыхаю со скуки?».
Насупленный, заполненный под завязку грустными мыслями, я вернулся в дом. Отец уже уехал. «Даже не попрощался», – рассердился я. Прошел мимо бабки, убирающей со стола, сел на кровать, почувствовав, что сейчас разревусь. Я попыхтел, пошмыгал носом, но несколько слезинок предателями сбежали по щеке. Упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и только собрался от души порыдать, кляня свою злосчастную долю, как в комнату тихо вошла бабушка.
– Не спишь, внучек? – ласково осведомилась она.
– Нет, – буркнул я, – мечтаю о дне, когда уберусь отсюда.
Бабуля присела рядом, а я ощутил, как прогнулись старые пружины, и вздохнула. Погладила меня по волосам.
– Рыжий какой, а волосы-то длинные не мешают? – она тихонько подергала меня за отросшие концы.
– И совсем они не длинные, – я развернулся на бок, прикрыв рукой мокрое лицо.
– Ну, ну, – она смотрела пристально и печально, и мне стало неловко. – Давно не видела тебя, вот смотрю, какой ты взрослый стал, восемнадцать уже, школу закончил, в институт поступаешь. А я вот все в этой деревне живу, в городе только несколько раз была. В гостях у вас, помнишь?
Я покивал головой. Конечно, приезды бабушки трудно забыть. Мама нервничала, отец разрывался, угождая обеим любимым женщинам сразу. Но мне с бабкой было весело. Да, черт, мы с ней хорошо ладили! И как я об этом забыл?
Я сел и взглянул на бабулю внимательнее. Ясные синие глаза, как у отца, смотрели весело и бодро, она хитро улыбнулась:
– Ну, если не спишь и не собираешься, вставай, будем с тобой воду таскать.
Настроение, то ли от сытных пирогов, то ли от того, что возможно все не так и плохо, изменилось, и я повеселел.
Бабушка показала мне колодец. Старые потемневшие бревна, скользкие от влаги, завораживали. Темнота и вечный холод манили. «А если упадешь? Всё, там и сгинешь», – пугал я себя.
Я натаскал воды для огорода, для бани и для кухни. Заполнил огромную металлическую бочку, стоящую на крыше дощатого домика – самодельного деревенского душа. Если кто не знает, совсем нехитрая конструкция. За день вода, которая есть в бочке, нагревается, и вечером, открыв кран внутри этого деревянного строения, ты получаешь теплую, иногда почти горячую воду.
Закончив работу, уже в темноте, бездыханный от усталости, я умылся не успевшей согреться водой и, ориентируясь на приветливый свет из окон, по тропке поплёлся к дому.
Неожиданно слева от меня, в кустах малины, раздалась какая-то возня и приятный мальчишечий голосок прошептал, обращаясь к кому-то:
– Василий, где вы? Нам пора.
Я остановился и замер, прислушиваясь. Раздалось чавканье, снова возня, словно в кустах ворочалось огромное животное. Может, чья-то свинья? Или дикий кабан из леса? Но тут раздалось в ответ:
– Подожди, чувак, только пришли ведь.
– Василий, нас могут увидеть, – голосок умолял.
«Это что, малину у нас воруют?» – неожиданно дошло до меня.
– А ну, кыш, кыш! – заорал я, замахав руками, однако не сходя с места. Кто знает, что за банда тут разгуливает?
Воцарилась тишина. Я слышал удары своего сердца, да ночной ветерок лениво гулял в ветвях, сонно шурша листьями. Никого. Мне что, почудилось?
Я вошел в дом. Бабушка уже спала, и я не стал ее будить. Разделся, лег. Заметил на тумбочке возле кровати кружку с чаем и кусок пирога, прикрытый салфеткой. Чай оказался мятный, приятно горчащий на языке и холодящий нёбо. Пирог я доедал, почти засыпая, сонно стряхнул крошки с кровати и нырнул глубоко в сон.
Сон был необычный. Я разгуливал по лесу, беседуя со странным зверем, похожим на небольшого медведя или огромную собаку. Не знаю, может, он был и совершенно другим – во сне меня это не интересовало. Мы лениво переругивались. Зверюга скалил зубы и грозился отгрызть мне руку, но я смеялся, зная, что это его обычная манера общения. Неожиданно мы насторожились, заслышав голос. Остановились, посмотрели друг на друга и счастливо рассмеялись.
– Исчезаем, чувак, – распорядилось животное, и мы залегли в высокую траву, переглядываясь и пряча улыбки. Пока мы лежали и скалились друг на друга, ветер донес слова:
– Артем, где ты? Артем, Артем…
Когда я проснулся, в ушах все еще звучал голос незнакомца, окликающего меня по имени. И я ощутил странное беспокойство. Словно то, что мне нужно, далеко-далеко, и я никогда не смогу до него добраться. Если, конечно, сейчас же не сделаю что-то, а не буду просто лежать и ждать.
Я вскочил, позавтракал вчерашними пирогами, игнорируя овсяную кашу, но потом съел и ее, посыпав крупной сладкой малиной.
Бабушка уже встала и возилась в огороде, я сполоснулся прохладной водой из рукомойника во дворе, и, пока раздумывал чистить или нет зубы, подошла бабуля и позвала сходить к какому-то Николаю на пасеку. Пришлось все-таки чистить зубы, надевать свежую футболку, расчесывать свои отросшие до плеч волосы и идти.
Утром следующего дня, когда деревня не казалась, в отличие от вчера, вымершей, я увидел ее словно впервые. Собаки подбегали, обнюхивая и виляя хвостами, словно старому знакомому. Коровы провожали задумчивыми взглядами, не переставая жевать, куры радостно кудахтали – с нами все здоровались, и только кошки все так же презрительно смотрели и на меня, и на этот мир.
У Николая мы пили чай, ели свежий хлеб, намазывая его медом, а я подумал, что если так пойдет и дальше, я, пожалуй, растолстею, и Славка станет надо мной смеяться, тыкая пальцем в отвисший живот: «Что это такое, а?».
– Запасы на зиму, – пробурчал я в ответ на воображаемый вопрос. Подумал и отрезал себе еще кусок хлеба, вдохнул чистый, чуть кисловатый аромат свежеиспеченного теста и впился в него зубами.
Обратно мы возвращались не спеша. Я тащил две тяжеленных трехлитровых банки, залитых до основания цветочным медом. Надо мной вились пчелы и бабочки. У меня ныли руки, а я ворчал, что бабушка решила меня заездить до смерти. Она смеялась: «Ничего, своя ноша не тянет. Маме своей отвезешь, зимой еще спасибо мне скажете».
Почти полумертвый, я дошел до самодельного душа и долго стоял, пока не сообразил, что чем дольше я стою, тем больше воды выливается из бочки, а таскать еще и воду я сегодня не в состоянии.
Пообедав, мы с бабушкой решили, что можно и отдохнуть.
– Сиеста, – выдала мне бабуля и скрылась в своей комнате.
А я, наконец, решил разобрать дорожные сумки. Так: белье, обувь, футболки, свитер, рубашки, куртка. Ясно. А где же зимний пуховик? Судя по одежде, я, кажется, остаюсь здесь навсегда. Всё мама. Понятно, беспокоится, чтобы любимое чадо не мокло, не мерзло. Но не до такой же степени!
Так, а здесь что? Я открыл сумку поменьше. Ясно, кто собирал – отец. Впихнул книги, учебники и какие-то журналы. И с этим все ясно. «Не дай своим мозгам засохнуть», – девиз моего отца. «Хорошо папа, постараюсь», – я упал на кровать, лениво полистал журнал с яркими фотографиями и статьями о звездах шоу-бизнеса (интересно, как он попал в сумку?), прикрыл им лицо и захрапел.
Следующие несколько дней я только и делал, что ликвидировал разруху и запустение. Поднимал целину, так сказать. А точнее, бабушка решила, что раз любимый внучек, наконец, почтил ее своим присутствием, то нужно использовать его по полной.
Самое удивительное, что на третий день обнаружилось, что кое-какая живность у моей бабули имеется. Ночью, проснувшись от странных звуков, я с ужасом увидел, как в открытое окно нагло лезет огромная усатая морда. Это был кот. При ярком свете луны я разглядел рыжего зверюгу, с порванным ухом, настороженно оглядевшего меня, а затем, как ни в чем не бывало, тяжело ступая по скрипящим половицам, отправившегося в комнату бабули.
Утром мы встретились на кухне.
– Кузя вернулся, – радостно сообщила бабушка, – гулял где-то неделю, я уж думала, его собаки задрали.
Кот, вальяжно развалившись на широком подоконнике и подвинув мощным плечом горшок с геранью, высокомерно осмотрел меня с ног до головы и прикрыл глаза. Я оскорбился, но промолчал.
Бабушка налила ему молока, рядом положила кусок холодной курицы и заискивающе начала уговаривать этого драного уродца спуститься и поесть. Кот, словно делая великое одолжение, лениво спрыгнул и вразвалку пошел к тарелке. Захотелось придать ему ускорения, но я сдержался.
– Вы с ним одной масти, – сказала бабка, хитро поглядывая на меня.
«Ага, вот уже и в родню его ко мне записывают».
– Бабуль, а нет ли здесь поблизости речки? – перевел я разговор поближе к своим потребностям. – За эти дни так упахался, можно выходной взять?
– Упахался он, – проворчала бабка, не сводя умильного взгляда с котофея, громко чавкающего и роняющего еду из пасти на пол. – За ворота выйдешь, увидишь лесок невдалеке, подойдешь и обогнешь его слева. Слева, понял?
Я усердно закивал головой.
– Пойдешь по тропке, увидишь озеро. Там и купайся. Только слева лесок обходи, – бабушка оторвалась от кота, кот от курицы, и они посмотрели на меня серьезно и пристально.– Ты понял?
– Да, да! – вскинулся я. – Лево от права уж отличу как-нибудь!
– Не ерепенься, – осадила меня бабуля. – Направо тоже тропка есть, только, те, кто по этой тропке ушли, так и не вернулись. А те, кто вернулись, не в себе были.
– В смысле? – удивился я, как это «не в себе», с ума сошли, что ли?
– С ума, ни с ума, а рассказывали странные вещи, как будто другой мир видели, не наш.
– НЛО, пришельцы? – оживился я.
– Балда, – бабушка ласково дала мне подзатыльник, – зачем наша деревня каким-то пришельцам, своей нечисти хватает – русалки, домовые.
– Ну, это не интересно, – скорчил я рожу, – вот если бы вампиры, оборотни.
Бабушка расхохоталась.
– Тебе в детстве какие сказки читали?
Я поднапряг память:
– «Гарри Поттер»?
Старушка вздохнула и подтолкнула меня к выходу:
– Иди, отдохни, Гарри ты наш, Поттер.
Кот мерзко хихикнул.
Или мне показалось?
Схватив полотенце, я выскочил за ворота. Утро перетекало в полдень, окружающий мир жил своей обычной трудовой жизнью. Я постоял минуту, прикрыв глаза и подставив лицо пока не жаркому солнцу. Теплый ласковый ветерок перебирал волосы, нежно целовал обнаженную кожу плеч, проводил тонкими пальцами по груди.
– Эх! Хорошо-то как! – выкрикнул я, втянув носом ставшие родными ароматы навоза, нагретой на солнце травы и сладких ягод. Потянулся, пристав на цыпочки, и рысью понесся к лесу.
Обошел я его, как и велели, слева, хотя направо вела довольно широкая тропа. И я задумался: «А не пошутила ли бабка надо мной? А я, как мальчишка, и уши развесил? И кот еще этот драный. Так высокомерно смотрит, будто он здесь самый умный!».
Озеро я нашел быстро и обомлел от красоты. По форме почти идеальный овал, с гладкой темной поверхностью. Оно походило на нарядную брошь из драгоценного камня. Его хотелось взять в руки и подарить любимому. Да, любимому. Ведь мне нравились парни, и я не собирался это скрывать.
Я расстелил полотенце, упал на живот, подставив солнцу спину, и, закрыв глаза, задумался о своей жизни. Пока все шло так, как мне хотелось. Только будущее представлялось в таком густом тоскливом тумане, что обдумывать его пока не было настроения.
Я перевернулся и стал задумчиво рассматривать озеро. Темная вода, и дна не видно. Лишь иногда проходит рябь, словно огромные рыбы пытаются рассмотреть что-то из своих глубин. Я поежился. А вдруг, в древние времена, его считали святым и приносили жертвы? И сейчас негоже сигать в него с воплями. Я поднялся, сорвал желтый цветок и подошел к кромке озера. Торжественно помахал цветком над водой, типа «Приветствую тебя», и бросил его в воду. А затем, радостно завопив, прыгнул в озеро сам.
Я плавал, валялся на полотенце, снова плавал. Иногда я задремывал, и тогда мне казалось, что на противоположном берегу, в кустах орешника, слышится какое-то копошение и смех. Но только я просыпался и прислушивался, как все замолкало.
Через несколько часов, усталый и голодный, я возвращался домой. И только подойдя к бабушкиному дому, вспомнил, что оставил на берегу полотенце. «Вот растяпа!»
Бабушка, услышав это, лишь равнодушно махнула рукой:
– Не пропадет, завтра заберешь.
Мы поужинали под бодрые песни старого радиоприемника, висящего на стене, и я бухнулся на кровать, с намерением почитать, но только мое тело приняло горизонтальное положение, глаза тут же закрылись, и я отрубился. Причем так крепко, что не видел и не слышал, как кто-то принес забытое мной полотенце и оставил его на подоконнике. А на полотенце положил кокетливый букетик желтых цветов, перевязанных узкой голубой ленточкой.
– Может, кто из соседей? – гадала бабушка на следующий день. – А может, в тебя влюбилась русалка? – она лукаво посмотрела на меня, и я смутился.
«Версия с соседями мне нравится больше».
Я поставил цветы в воду, а ленту хотел выбросить, но передумал и затолкал в карман шорт. «Все-таки не каждый день цветы дарят, оставлю на память».
Целое утро я посвятил тому, что таскал ведра с водой из колодца для поливки огорода. Воду я сливал в огромную бочку и шел за следующим ведром. Руки дрожали от усталости, ноги начали заплетаться, когда мне в голову пришла простая, в общем-то, мысль: «А как справлялась моя бабуля без столь усердного внука?».
Я зашел на кухню и застал бабушку за готовкой обеда. В воздухе витали просто фантастические запахи свежего борща. На столе стояли банка со свежей сметаной и тарелка с хлебом, и я, ошеломленный и голодный, несколько секунд стоял, клацая зубами, словно хотел немедленно съесть все наготовленное.
В углу, возле своей миски, кот урча грыз косточку.
– Бабуль, – наконец отмер я. – А как ты без меня воду таскала, помогал кто-то? – Я сел на табурет, почувствовав головокружение.
– Нет, – беспечно отозвалась старушка, – насосом качала.
– Насосом, значит? – я в отчаянии закрыл лицо руками.
– Только сейчас он засорился, прочистить бы нужно, – она посмотрела в мою сторону. – А что?
– Бабуля, дорогая, я чуть не умер, воду таская, жизнью рисковал, мог в колодец свалиться, а ты спрашиваешь?! – взвыл я.
– Тише, тише, – засмеялась бабушка,– зато это тебе на пользу пошло.
Я недоверчиво взглянул на нее.
– Гляди, какие мышцы накачал, – она подошла и похлопала меня по плечам и спине, – а ведь приехал таким доходягой, смотреть больно. Зато сейчас, – бабка оглядела меня восхищенно, и я невольно приосанился, – просто красавец, жених!
– Да ладно, – потупился я смущенно, словно красная девица. – Лучше скажи, насос где, я починю.
– А в сарае валяется, – бабушка легкомысленно махнула рукой, отвернулась к плите и выключила газ под конфоркой. – Минут через пятнадцать приходи, обедать будем.
Насос валялся в сарае, как и сказали. Я разобрал его, почистил, решив, что соберу и подключу после обеда.
Тщательно умывшись, зашел в свою комнату, взял чистую рубашку и решил взглянуть на себя в большое зеркало. Такое зеркало находилось только в спальне у бабушки, и я, тщательно вытерев босые ноги и обтерев руки об шорты, почти благоговейно зашел к ней в комнату.
Комната была не намного больше, чем моя, но такая аккуратная и чистая, что мне стало стыдно за тот бардак, который я развел у себя.
Я взглянул в зеркало и отражение мне понравилось. Мало того, я нашел себя обворожительным и сексуальным. Лицо и шея загорели тем нежным загаром, которым покрываются все светлокожие, нос, правда, немного облупился, но это ерунда. Волосы от воды и солнца выгорели и стали светлее. Челка лезла в глаза, но это тоже не важно – я буду ее откидывать. Я постоял, тренируясь изящно откидывать челку и понял, что лучше буду просто заправлять ее за ухо.
Расстегнув рубашку, я придирчиво осмотрел себя, напряг бицепсы и порадовался, что действительно, по сравнению с тем, что было, сейчас я смотрюсь гораздо лучше. Накинув рубаху, довольный отправился обедать.
За те три недели, что я провел у бабушки, работая изо всех сил, бегая на речку, фланируя по деревне, – к любопытным взглядам я быстро привык, – все не было времени не то что почитать, но и просто взять и открыть книгу. Поэтому первым делом, после того как починил насос, и он стал качать воду из колодца, я разобрал ту маленькую библиотеку, что собрал мне отец и остановился на книге «Повести» Стругацких. Книжка захватила меня. Я читал ее в кровати, читал, загорая в огороде, рядом с грядками чеснока и зеленого горошка, пытался читать за столом, во время обеда, и, конечно, потащился с ней на озеро, обойдя лесок слева, но косясь с любопытством направо.
Дочитывал книгу я уже на берегу озера, в полном восторге от юмора и приключений и вспоминая тот таинственный случай, когда кто-то неизвестный принес мне полотенце и цветы.
Эту историю я не забыл, и она казалась мне восхитительно прекрасной и таинственной. И поэтому в этот вечер мне неожиданно захотелось «случайно забыть» книгу на берегу.
На следующий день, вскочив чуть свет, я первым делом подбежал к подоконнику. Он был пуст. Разочарованно вздохнув, после завтрака я отправился на озеро забирать оставленную книгу.
Но на берегу ее тоже не было. Я поискал в кустах, прошел весь берег – ничего. Поднялся на пригорок к лесу, осмотрел окрестности – бесполезно. Тихо, пустынно, книги нигде не видно.
Не сказать, что мне было жаль книгу, все-таки я ее дочитал. Просто была непонятна избирательность воришки, который возвращает полотенца, но тащит книги. Это раньше, по рассказам отца, бывало такое. Сейчас тащат в основном полотенца. М-да, несовременный какой-то вор.
Настроение было испорчено, делать ничего не хотелось, а главное, была убита в зародыше мечта о прекрасном незнакомце, который принес мне цветы и так трогательно перевязал их ленточкой. Я засунул руку в карман и погладил гладкий атласный материал. Пора было возвращаться.
Выйдя из леса, я обернулся, заметив, как по тропке справа бежит какой-то человек. Я прищурился, но так и не смог разглядеть его подробно. Через несколько минут он дошел до леса и исчез.
«Ничего себе, – люди ходят, – может, и мне прогуляться? Посмотрим, что там за другой мир!»
И, бодро размахивая руками, я зашагал обратно к лесу.
Лес как лес. Я вертел головой, но не видел ничего, кроме берез и сосен, точно так же качающихся от ветра и поскрипывающих стволами, как и с другой, безопасной стороны.
Так же пахнет трава, такие же жучки-паучки под ногами, так же стучит дятел – вполне вероятно, тот же самый, что стучал у меня над головой, когда я искал книгу у озера. Я поморщился и сплюнул: даже кислица так же щиплет язык. Постояв несколько минут, я решил, что пора возвращаться.
Обратно я пошел по той же тропке, что привела меня в лес, но неожиданно вышел к озеру. Удивившись, но решив, что возможно что-то перепутал и свернул не туда, я снова бодро направился по дороге, успокаивая себя тем, что озеро находится на безопасной стороне, и значит мне ничего не грозит.
Через несколько минут я снова стоял возле озера, чувствуя, как мне становится не по себе и начинает подташнивать от страха. Следующий час я кружил по лесу, неустанно возвращаясь и возвращаясь к этому проклятому озеру. Время было за полдень, и я испугался, что никогда не найду дорогу домой и так и сгину здесь. Стало жалко себя до слез, вспомнился Славка, родители, бабушка. «Бабушка! Точно, уж она не даст пропасть внуку, всю деревню на поиски соберет».
Настроение улучшилось, но не намного. Я огляделся и решил, что нужно менять тактику. Поэтому пошел не от озера, а развернулся, нашел тропу, по которой пришел, и пошел по ней в обратном направлении.
Через несколько минут я стоял на небольшой полянке и растерянно смотрел на крошечный домик, притаившийся на самом ее краю.
У домика была высокая треугольная крыша, два окна, закрытые ставнями, и крыльцо на три ступеньки. Он почти слился с лесом, утонув в густой траве и разросшихся кустарниках. Я постоял, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Но тот молчал, да и домик не производил впечатления логова маньяка, поэтому я смело поднялся на крыльцо и, стараясь быть спокойным, грохнул кулаком в дверь.
За дверями раздался шепот, вскрик, что-то уронили, и дверь рывком распахнулась. На пороге стоял молодой парень. Расширенными глазами он пялился на меня приоткрыв рот и алея румянцем во всю щеку. Он не был похож ни на лешего, ни на домового, ни на другую нечистую силу.
«Чего он так уставился?» – недовольно подумал я и нахмурился.
Пытаясь держать себя в руках, буквально, потому что они тряслись, и, стараясь не показать страха, я сдержанно разъяснил ситуацию:
– Я, кажется, заблудился. Не подскажешь, как выбраться из этого чертова леса?
Парень быстро-быстро закивал головой и сделал шаг назад, жестом приглашая войти в дом. Я секунду посомневался и вошел.
В домике была одна большая комната, почти сразу у дверей расположилась огромная печь, словно сошедшая с иллюстраций сказки о Емеле, дальний закуток был отгорожен занавеской. Возле двери – длинная лавка, посередине огромный деревянный грубо сколоченный стол, несколько табуреток, небольшой посудный шкаф – и все. Довольно скудная обстановочка. Ну, еще какие-то цветочки в горшках на подоконнике.
Я бухнулся на лавку, внезапно ощутив, как устал. Ноги гудели, неожиданно стало клонить в сон.
Парень приземлился рядом, почти вплотную, прижавшись своим бедром к моему.
«Однако, наглость, – решил я. – Мы ведь даже не знакомы!».
Мальчишка так жадно рассматривал меня, что стало неловко. Хотя надо признать, парень был симпатичный. Пониже меня ростом, русоволосый с задорно торчащими кудряшками.
– Какие у тебя волосы красивые. Можно потрогать? – неожиданно проговорил он и, не дожидаясь разрешения, робко прикоснулся к моей голове.
Глянув с укоризной, я убрал его руку и повторил:
– Так как из леса выйти?
Парнишка отсел от меня и внезапно громко, словно для невидимых зрителей, затараторил:
– Не хотите отобедать с нами? Или отужинать? Ночь уже на дворе, спать пора.
Отбарабанив эту белиберду, парень подмигнул мне и, наклонившись к уху, прошептал:
– Скажи, пожалуйста, что останешься, а то Василий рассердится.
Наличие какого-то Василия мне не понравилось.
– Спасибо, – ответил я, – дома поем. Так покажешь дорогу или нет? – я внимательно посмотрел ему в лицо.
Мальчишка опустил глаза, облизал губы и прошептал, жалобно шмыгая носом:
– Есть кабанина холодная, молоко, пироги, правда вчерашние, но вкусные. Варенье и булочки сладкие. А может, ты вина хочешь? Так Василий, знаешь, какие наливки делает!
– Ладно, – нехотя согласился я, паренек был такой милый, когда упрашивал, да и голод давал о себе знать, – согласен.
Мальчишка резво вскочил на ноги, подбежал к шкафу и начал с быстротой молнии метать на стол тарелки с едой. Буквально через несколько минут стол ломился от обилия съестного, которое так соблазнительно пахло, что совершенно незаметно я с лавки переместился на одну из табуреток и только открыл рот, чтобы положить туда большой кусок мяса, как вдруг…
– Значит, гости у нас? – хриплый и знакомый голос раздался почти над самым ухом. Я скосил глаза в сторону и онемел. Возле меня стояло чудовище. Оно сверкало огромными зелеными глазами, рычало и скалило невероятных размеров зубы.
Я подскочил, словно ужаленный, бросил мясо прямо зверюге в пасть, но промахнулся и уже через секунду бешено дергал ручку двери и орал:
– Кто это?! Что вам от меня надо?! Отпустите!
Парень и зверюга подошли и задумчиво встали рядом, словно соображая, что со мной делать.
На лице мальчишки застыла гримаса отчаяния, на морде неведомой твари, очень похожей на гигантского полосатого кота… Кота? Конечно! Эта скотина была просто котом-переростком, странным чернобыльским мутантом. Идентифицировав животное, я почувствовал себя спокойнее. Но как оказалось – зря!
Котяра подошел ко мне и неожиданно резко ткнул передней лапой в бок:
– Что ты разорался, никто тебя есть не собирается.
Я похолодел. То, что эти гнусные слова сказал кот, сомнений не возникло. Но это противоречило всем моим представлениям о реальности. Или у меня начались галлюцинации, или бабуля была права – я попал в другой мир! А значит итог один – я сгину здесь или сойду с ума!
В глазах потемнело, ноги подкосились, я судорожно вздохнул и провалился в небытие.
Очнулся я от того, что на меня лили воду, нещадно хлопали по щекам и истерично орали в самое ухо:
– Артем, не умирай, Артем, пожалуйста!
Я приоткрыл глаза и обозрел поле боя. В сторонке с виноватым видом пыхтел кот. Прижавшись щекой к моей груди, рыдал мальчишка. Заметив, что я очнулся, он порывисто обнял меня за шею, еле слышно что-то бормоча.
– Ну вот, ничего с ним не случилось. А то «ты убил его, ты убил его!». Убьешь его, вон какой здоровый. Только нервный, – кот презрительно хмыкнул.
Я встал, вежливо отстранив парня, и сел на лавку. Голова кружилась, но мысли приняли более-менее правильное направление. Как я понял, мне ничего не угрожало. Мальчишка был на моей стороне, вроде я ему даже нравился. Кота я чем-то раздражал, но и это можно пережить, главное, не вступать с ним в разговоры. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Не сразу, но мне это удалось.
– И что дальше? – оглядел я странную парочку, как-то подозрительно притихшую.
– Артем, ты не волнуйся, – парень мигом оказался рядышком и крепко обнял меня за плечи, – сейчас поужинаем, ляжем спать, а утром в дорогу, правда, Василий? – он оглянулся на кота.
– Пыфф, – издал звук кот и зевнул, показывая крепкие клычки, – не ссы, чувак, ничего с тобой не случится.
Я позволил мальчишке довести меня до стола, вяло пожевал мясо, нехотя закинул в рот пару вареных яиц, лениво сжевал несколько кусков пирога, запил все это сладкой настойкой и глубоко вздохнул. Я чувствовал себя глубоко несчастным, одиноким, и раскис.
Следом за мной легко и почти неслышно вздохнул паренек и громким «эх» отозвался кот.
– Меня Иваном зовут, – парень снова вздохнул и отщипнул кусочек от моего пирога.
– А меня Василием, – пропыхтел кот совсем рядом и неуклюже потерся о колено. И желательно на «вы», – добавил он через минуту.
– А почему «ужин»? – я неожиданно широко зевнул. – Я из дома утром вышел, не может быть, чтоб так долго ходил!
– А у нас время по-другому идет, – зевая вслед за мной, объяснил Ваня, – оно как хочет, так и идет. Чаще, конечно, как у вас, но иногда бывает, что и по-особому.
– Да уж, – подтвердил кот, выворачивая челюсти в зевоте, – оно такое, никому не подчиняется.
В домике было тихо, меня нещадно клонило в сон, и кот подтолкнул меня лапой к занавеске. Засыпая на ходу, я вошел в отгороженную половину, сонно оглядел маленький уютный уголок, заметил на столике возле стены вазочку с желтыми цветами, а рядом свою пропавшую книгу. Глупо улыбнулся, краем глаза поймав смущенное лицо паренька, и бревном рухнул на кровать.
Проснулся я от еле слышного разговора:
– Посмотри, какой он красивый! Он похож на сказочного принца, помнишь, который в нашем лесу случайно заблудился? Только Артем ещё красивее, – нежно и с придыханием шептал Иван.
– Парень как парень, – шипел кот, – рыжий, глупый и важничает.
– Неправда, – защищал меня Ванечка, – он хороший. Интересно, он понял, что это мы к нему в огород залезали? – Раздалось сдавленное хихиканье.
Я открыл глаза, рядом с кроватью, широко улыбаясь, стояли Иван, свежий, умытый, пригладивший свои упрямые вихры, и кот, сосредоточенно вылизывающий лапу.
– Привет, Артем! – радостно воскликнул мальчишка, судя по всему, отчаянно борющийся с желанием бросится мне на шею, – завтрак готов.
Мне льстило его восторженное внимание, но настроения обниматься и тискаться не было. Может, как-нибудь потом, когда выйдем из леса. Позову его в гости, без кота естественно, познакомлю с бабушкой. Погуляем, на озеро сходим.
А потом я уеду.
От этих мыслей стало зябко и неуютно. Хозяева, заметив мое настроение, перестали шушукаться и замолчали. Стало тихо, и было слышно, как бьется крылышками об оконное стекло случайно залетевшая бабочка.
– Ну, ладно, хватит киснуть, быстро завтракаем и выходим. Все, что нужно, мы собрали, пока ты дрых без задних ног, – Василий мотнул головой на два плотно набитых заплечных мешка возле дверей. И отвечая на мое немое изумление, пояснил: – Неизвестно, сколько идти придется. Может, день, а может, и год. Уж извини, местность у нас такая – сказочно-непредсказуемая!
– Что? – снова предобморочно закружилась голова. – Как это год? Меня же искать будут! – голос задрожал, готовый сорваться в рыдания.
– А вот и не будут! – кот издевательски показал мне розовый язык. – Я тебе вчера еще говорил, время у «вас» и у «нас» разное. – Он подвинул мне тарелку с кашей: – Ты завтракать будешь или опять без чувств грохнешься, а, чувак?
– Артем, не бойся, – подсел рядом Иванушка, – воспринимай это как приключение. Да и нам не так одиноко, – промолвил он после паузы.
Я поднял голову, внимательно вгляделся в печальное лицо паренька и в деланно-равнодушную морду Василия:
– А разве вас только двое?
– Здесь – да, – ответил Иван, – а глубже в лес – полно всякой нечисти. Лес огромный, почти бесконечный. Есть ли, нет, край у него, никто не знает. Только говорят, – Ванечка обхватил меня за шею и зашептал в самое ухо, – что на самом его краю живут те, кто раньше леса появился. Когда еще земля пустая была, безфантазийная. Живут они в пещерах и формы не имеют. Похожи на призраков, не добрые, не злые – пустые. Какую им форму придашь – такими и будут. Но туда еще не добирался никто, только слухи ходят.
Разволновавшись, парень оторвался от меня и отошел к окну.
На его место опустился кот. Легонько стукнул меня лапой по колену.
– Чо, страшно? А ты не боись, ты нам нравишься. Ваньке вон нравишься, – кивнул он в сторону застывшего у окна мальчишки. Ты ведь к нам не первый пришел. Кому-то мы помогаем, кому-то нет. Мы ведь с Ваняткой, можно сказать, пограничники. Живем на границе леса, все заблудившиеся к нам попадают. Только с каждым годом их все меньше и меньше, непонятно, в чем тут дело? – Василий почесал за ухом. – Даже тоскливо без этих идиотов. Вот начали по ночам в деревню ходить. Тебя заметили – стали чаще ходить. Парень-то вырос, амуров всяких захотел, – просипел неожиданно мне на ухо Василий. – Начитался всяких историй любовных – требует теперь такое же. А где взять?! – кот неожиданно рявкнул и вперился в меня яркими глазищами.
Я вздрогнул, развел руками и замотал головой.
– Вот и я не знаю, – длинные усы на кошачьей морде грустно поникли.
Он отошел к окну, прижался к Ивану и громко замурлыкал, небрежно бросив:
– Книжку мы себе оставим, а то в деревне фиг найдешь.
Продолжение в комментариях.
Автор: Lenaeva
Бета: Nirelia
Пейринг: Антон/Иван
Категория: слеш
Рейтинг: PG-13
Жанр: фэнтази, приключения
Размер: мини, 9874 слов
Саммари: Есть ли у сказки границы? Как вернуться живым из заколдованного леса и найти своего принца? Сказочные герои: мифы и жестокая сказочная реальность.
Выпускные экзамены в школе не прошли для меня даром. Я похудел, побледнел, стал нервно покашливать и вздрагивать. Ничего не хотелось делать, кружилась голова, и лучшим времяпровождением стало, закрыв глаза, лежать на диване, вытянувшись во весь свой не малый рост, и мечтать. Мечты были яркими, оформившимися, с опасными приключениями и захватывающими любовными историями. С дальними странствиями и неведомыми чудесами. Жаль, что им никогда не суждено сбыться. Когда я это понимал, мне оставалось лишь горестно вздыхать и возвращаться в реальность.
читать дальшеМама все-таки отправила меня к врачу, и тот, поставив диагноз «легкая анемия», посоветовал пить витамины, дышать свежим воздухом и съедать в день по стакану земляники, чтобы отложить запас железа на предстоящую зиму.
Мама, услышав про землянику, призадумалась и через минуту выдала:
– Поедешь к своей бабушке в область, там этой земляникой все поляны и пригорки обсыпаны.
– К бабке в деревню?! Мама, пожалей сына, это ж на краю света! А интернет, телевизор? Нет, я не выживу.
– Выживешь, – сказала, как отрезала, мама. – Ты на себя в зеркало давно смотрел? Ты словно бледный призрак таскаешься по квартире, без конца вздыхая и воя.
Я обиделся. Вообще-то я не выл, ну, может, повздыхал немного! А в зеркало я на себя каждый день смотрю, и виденное мне нравится. Да, бледный. Но это благородная бледность. А в сочетании с ярко-рыжими волосами и пронзительно-зелеными глазами смотрится просто обалденно!
Не помогли ни мое упрямое молчание, ни подлизывание к маме, ни попытка перетянуть отца на свою сторону. Через два дня, ранним утром, меня загрузили в отцовский джип и отправили в деревню к бабке.
Меня пришел проводить мой верный и единственный друг Славка. Он был невыспавшийся, хмурый, постоянно зевал, но я был так рад ему, что мне было наплевать, как он выглядит. Мы крепко обнялись, звонко хлопнув друг друга ладонями по спине, и я, отогнав противное чувство, что больше никогда его не увижу, стиснув зубы и сведя брови к переносице, уселся в машину.
Через три часа поездки мне надоело таращиться в окно, слушать музыку, выслушивать нотации отца, и я уснул. Просто закрыл глаза, а когда очнулся, мы были уже на месте.
Вывалившись из машины, отец закряхтел и начал растирать спину. У меня тоже за время поездки затекли руки, ноги и шея. Стоя возле бабушкиного дома, я крутил головой по сторонам и изумлялся: «Я все еще сплю? В какую же Тмутаракань меня завезли? Уж лучше ссылка на рудники».
Я погрустнел.
– Это вы специально, да? – заныл я, обращаясь к отцу. – Здесь вообще транспорт есть, или только на метле?
– Сынок, держись, – только успел виновато произнести отец, как из дома выбежала обрадованная бабушка и, крепко обняв нас, повела в дом.
Зайдя, я огляделся: обычный деревенский дом – маленькая кухня, огромная печь и две небольшие, отгороженные комнатки, справа и слева. Одна, поменьше, видно для меня, другая – бабкина. Отец принес вещи, и бабуля позвала нас к столу.
Я сел за стол, огляделся, принюхался и понял, как голоден. Мы с отцом накинулись на бабкины пироги, словно не ели несколько дней. А пироги были шикарные: с курицей, с капустой, а на сладкое маленькие пирожки с ягодами.
– Такие пироги только в русской печи получаются, правда, мама? – отец заискивающе взглянул на старуху.
– Правда, милый, – басом прогудела она, и я, вздрогнув от неожиданности, поперхнулся и закашлялся. Бабушка подскочила ко мне и заколотила по спине с таким рвением, что выскочила не только крошка, попавшая в дыхательное горло, но и огромный кусок пирога, который я жадно затолкал в рот.
Я покраснел.
– Ничего, ничего, – засмеялась бабуля, – бывает. Запей вот молочком.
Я залпом выдул кружку молока, больше похожего на сметану средней жирности, и выскочил из-за стола.
– Спасибо, пойду прогуляюсь? – я вопросительно взглянул на них с отцом.
– Иди, Артемушка, – ласково разрешила старушка, а отец только кивнул. – Мы с твоим папой пообщаемся.
Я взглянул на отца и чуть не расхохотался, увидев как в одно мгновение он, из взрослого мужчины, отца семейства и большого начальника, превратился в испуганного мальчишку. А бабка так на него посмотрела, что, казалось, еще мгновение, и она начнет трепать его за ухо: «Почему не звонишь, не пишешь? Почему мать забыл?».
Я вышел во двор и поразился тишине, такой густой и непроницаемой, что закладывало уши. Но постепенно я стал различать и гул самолета, и стрекотание кузнечика, и мычание коров где-то на далеком лугу.
Я выглянул за ворота, огляделся и решил прогуляться по деревеньке.
Передо мной вилась широкая пыльная дорога, и я скинул кеды, захотев пройтись босиком. Песок был мягкий и горячий, я двигался по дороге, разглядывая дома с распахнутыми окнами и порхающими на ветру легкими занавесками. Проходил мимо раскинувшихся у ворот больших собак, лениво приподнимавших головы и провожавших меня равнодушными взглядами. Мимо кур, копошащихся в дорожной пыли, мимо кошек, развалившихся на скамейках и смотрящих на этот мир с высокомерным презрением.
Народу было мало. Подростков, вроде меня, – не было совсем. «Ссылка, каторга, тюрьма, – тоскливо думал я, – что мне этот воздух, ягоды, грибы, когда я уже подыхаю со скуки?».
Насупленный, заполненный под завязку грустными мыслями, я вернулся в дом. Отец уже уехал. «Даже не попрощался», – рассердился я. Прошел мимо бабки, убирающей со стола, сел на кровать, почувствовав, что сейчас разревусь. Я попыхтел, пошмыгал носом, но несколько слезинок предателями сбежали по щеке. Упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и только собрался от души порыдать, кляня свою злосчастную долю, как в комнату тихо вошла бабушка.
– Не спишь, внучек? – ласково осведомилась она.
– Нет, – буркнул я, – мечтаю о дне, когда уберусь отсюда.
Бабуля присела рядом, а я ощутил, как прогнулись старые пружины, и вздохнула. Погладила меня по волосам.
– Рыжий какой, а волосы-то длинные не мешают? – она тихонько подергала меня за отросшие концы.
– И совсем они не длинные, – я развернулся на бок, прикрыв рукой мокрое лицо.
– Ну, ну, – она смотрела пристально и печально, и мне стало неловко. – Давно не видела тебя, вот смотрю, какой ты взрослый стал, восемнадцать уже, школу закончил, в институт поступаешь. А я вот все в этой деревне живу, в городе только несколько раз была. В гостях у вас, помнишь?
Я покивал головой. Конечно, приезды бабушки трудно забыть. Мама нервничала, отец разрывался, угождая обеим любимым женщинам сразу. Но мне с бабкой было весело. Да, черт, мы с ней хорошо ладили! И как я об этом забыл?
Я сел и взглянул на бабулю внимательнее. Ясные синие глаза, как у отца, смотрели весело и бодро, она хитро улыбнулась:
– Ну, если не спишь и не собираешься, вставай, будем с тобой воду таскать.
Настроение, то ли от сытных пирогов, то ли от того, что возможно все не так и плохо, изменилось, и я повеселел.
Бабушка показала мне колодец. Старые потемневшие бревна, скользкие от влаги, завораживали. Темнота и вечный холод манили. «А если упадешь? Всё, там и сгинешь», – пугал я себя.
Я натаскал воды для огорода, для бани и для кухни. Заполнил огромную металлическую бочку, стоящую на крыше дощатого домика – самодельного деревенского душа. Если кто не знает, совсем нехитрая конструкция. За день вода, которая есть в бочке, нагревается, и вечером, открыв кран внутри этого деревянного строения, ты получаешь теплую, иногда почти горячую воду.
Закончив работу, уже в темноте, бездыханный от усталости, я умылся не успевшей согреться водой и, ориентируясь на приветливый свет из окон, по тропке поплёлся к дому.
Неожиданно слева от меня, в кустах малины, раздалась какая-то возня и приятный мальчишечий голосок прошептал, обращаясь к кому-то:
– Василий, где вы? Нам пора.
Я остановился и замер, прислушиваясь. Раздалось чавканье, снова возня, словно в кустах ворочалось огромное животное. Может, чья-то свинья? Или дикий кабан из леса? Но тут раздалось в ответ:
– Подожди, чувак, только пришли ведь.
– Василий, нас могут увидеть, – голосок умолял.
«Это что, малину у нас воруют?» – неожиданно дошло до меня.
– А ну, кыш, кыш! – заорал я, замахав руками, однако не сходя с места. Кто знает, что за банда тут разгуливает?
Воцарилась тишина. Я слышал удары своего сердца, да ночной ветерок лениво гулял в ветвях, сонно шурша листьями. Никого. Мне что, почудилось?
Я вошел в дом. Бабушка уже спала, и я не стал ее будить. Разделся, лег. Заметил на тумбочке возле кровати кружку с чаем и кусок пирога, прикрытый салфеткой. Чай оказался мятный, приятно горчащий на языке и холодящий нёбо. Пирог я доедал, почти засыпая, сонно стряхнул крошки с кровати и нырнул глубоко в сон.
Сон был необычный. Я разгуливал по лесу, беседуя со странным зверем, похожим на небольшого медведя или огромную собаку. Не знаю, может, он был и совершенно другим – во сне меня это не интересовало. Мы лениво переругивались. Зверюга скалил зубы и грозился отгрызть мне руку, но я смеялся, зная, что это его обычная манера общения. Неожиданно мы насторожились, заслышав голос. Остановились, посмотрели друг на друга и счастливо рассмеялись.
– Исчезаем, чувак, – распорядилось животное, и мы залегли в высокую траву, переглядываясь и пряча улыбки. Пока мы лежали и скалились друг на друга, ветер донес слова:
– Артем, где ты? Артем, Артем…
Когда я проснулся, в ушах все еще звучал голос незнакомца, окликающего меня по имени. И я ощутил странное беспокойство. Словно то, что мне нужно, далеко-далеко, и я никогда не смогу до него добраться. Если, конечно, сейчас же не сделаю что-то, а не буду просто лежать и ждать.
Я вскочил, позавтракал вчерашними пирогами, игнорируя овсяную кашу, но потом съел и ее, посыпав крупной сладкой малиной.
Бабушка уже встала и возилась в огороде, я сполоснулся прохладной водой из рукомойника во дворе, и, пока раздумывал чистить или нет зубы, подошла бабуля и позвала сходить к какому-то Николаю на пасеку. Пришлось все-таки чистить зубы, надевать свежую футболку, расчесывать свои отросшие до плеч волосы и идти.
Утром следующего дня, когда деревня не казалась, в отличие от вчера, вымершей, я увидел ее словно впервые. Собаки подбегали, обнюхивая и виляя хвостами, словно старому знакомому. Коровы провожали задумчивыми взглядами, не переставая жевать, куры радостно кудахтали – с нами все здоровались, и только кошки все так же презрительно смотрели и на меня, и на этот мир.
У Николая мы пили чай, ели свежий хлеб, намазывая его медом, а я подумал, что если так пойдет и дальше, я, пожалуй, растолстею, и Славка станет надо мной смеяться, тыкая пальцем в отвисший живот: «Что это такое, а?».
– Запасы на зиму, – пробурчал я в ответ на воображаемый вопрос. Подумал и отрезал себе еще кусок хлеба, вдохнул чистый, чуть кисловатый аромат свежеиспеченного теста и впился в него зубами.
Обратно мы возвращались не спеша. Я тащил две тяжеленных трехлитровых банки, залитых до основания цветочным медом. Надо мной вились пчелы и бабочки. У меня ныли руки, а я ворчал, что бабушка решила меня заездить до смерти. Она смеялась: «Ничего, своя ноша не тянет. Маме своей отвезешь, зимой еще спасибо мне скажете».
Почти полумертвый, я дошел до самодельного душа и долго стоял, пока не сообразил, что чем дольше я стою, тем больше воды выливается из бочки, а таскать еще и воду я сегодня не в состоянии.
Пообедав, мы с бабушкой решили, что можно и отдохнуть.
– Сиеста, – выдала мне бабуля и скрылась в своей комнате.
А я, наконец, решил разобрать дорожные сумки. Так: белье, обувь, футболки, свитер, рубашки, куртка. Ясно. А где же зимний пуховик? Судя по одежде, я, кажется, остаюсь здесь навсегда. Всё мама. Понятно, беспокоится, чтобы любимое чадо не мокло, не мерзло. Но не до такой же степени!
Так, а здесь что? Я открыл сумку поменьше. Ясно, кто собирал – отец. Впихнул книги, учебники и какие-то журналы. И с этим все ясно. «Не дай своим мозгам засохнуть», – девиз моего отца. «Хорошо папа, постараюсь», – я упал на кровать, лениво полистал журнал с яркими фотографиями и статьями о звездах шоу-бизнеса (интересно, как он попал в сумку?), прикрыл им лицо и захрапел.
Следующие несколько дней я только и делал, что ликвидировал разруху и запустение. Поднимал целину, так сказать. А точнее, бабушка решила, что раз любимый внучек, наконец, почтил ее своим присутствием, то нужно использовать его по полной.
Самое удивительное, что на третий день обнаружилось, что кое-какая живность у моей бабули имеется. Ночью, проснувшись от странных звуков, я с ужасом увидел, как в открытое окно нагло лезет огромная усатая морда. Это был кот. При ярком свете луны я разглядел рыжего зверюгу, с порванным ухом, настороженно оглядевшего меня, а затем, как ни в чем не бывало, тяжело ступая по скрипящим половицам, отправившегося в комнату бабули.
Утром мы встретились на кухне.
– Кузя вернулся, – радостно сообщила бабушка, – гулял где-то неделю, я уж думала, его собаки задрали.
Кот, вальяжно развалившись на широком подоконнике и подвинув мощным плечом горшок с геранью, высокомерно осмотрел меня с ног до головы и прикрыл глаза. Я оскорбился, но промолчал.
Бабушка налила ему молока, рядом положила кусок холодной курицы и заискивающе начала уговаривать этого драного уродца спуститься и поесть. Кот, словно делая великое одолжение, лениво спрыгнул и вразвалку пошел к тарелке. Захотелось придать ему ускорения, но я сдержался.
– Вы с ним одной масти, – сказала бабка, хитро поглядывая на меня.
«Ага, вот уже и в родню его ко мне записывают».
– Бабуль, а нет ли здесь поблизости речки? – перевел я разговор поближе к своим потребностям. – За эти дни так упахался, можно выходной взять?
– Упахался он, – проворчала бабка, не сводя умильного взгляда с котофея, громко чавкающего и роняющего еду из пасти на пол. – За ворота выйдешь, увидишь лесок невдалеке, подойдешь и обогнешь его слева. Слева, понял?
Я усердно закивал головой.
– Пойдешь по тропке, увидишь озеро. Там и купайся. Только слева лесок обходи, – бабушка оторвалась от кота, кот от курицы, и они посмотрели на меня серьезно и пристально.– Ты понял?
– Да, да! – вскинулся я. – Лево от права уж отличу как-нибудь!
– Не ерепенься, – осадила меня бабуля. – Направо тоже тропка есть, только, те, кто по этой тропке ушли, так и не вернулись. А те, кто вернулись, не в себе были.
– В смысле? – удивился я, как это «не в себе», с ума сошли, что ли?
– С ума, ни с ума, а рассказывали странные вещи, как будто другой мир видели, не наш.
– НЛО, пришельцы? – оживился я.
– Балда, – бабушка ласково дала мне подзатыльник, – зачем наша деревня каким-то пришельцам, своей нечисти хватает – русалки, домовые.
– Ну, это не интересно, – скорчил я рожу, – вот если бы вампиры, оборотни.
Бабушка расхохоталась.
– Тебе в детстве какие сказки читали?
Я поднапряг память:
– «Гарри Поттер»?
Старушка вздохнула и подтолкнула меня к выходу:
– Иди, отдохни, Гарри ты наш, Поттер.
Кот мерзко хихикнул.
Или мне показалось?
Схватив полотенце, я выскочил за ворота. Утро перетекало в полдень, окружающий мир жил своей обычной трудовой жизнью. Я постоял минуту, прикрыв глаза и подставив лицо пока не жаркому солнцу. Теплый ласковый ветерок перебирал волосы, нежно целовал обнаженную кожу плеч, проводил тонкими пальцами по груди.
– Эх! Хорошо-то как! – выкрикнул я, втянув носом ставшие родными ароматы навоза, нагретой на солнце травы и сладких ягод. Потянулся, пристав на цыпочки, и рысью понесся к лесу.
Обошел я его, как и велели, слева, хотя направо вела довольно широкая тропа. И я задумался: «А не пошутила ли бабка надо мной? А я, как мальчишка, и уши развесил? И кот еще этот драный. Так высокомерно смотрит, будто он здесь самый умный!».
Озеро я нашел быстро и обомлел от красоты. По форме почти идеальный овал, с гладкой темной поверхностью. Оно походило на нарядную брошь из драгоценного камня. Его хотелось взять в руки и подарить любимому. Да, любимому. Ведь мне нравились парни, и я не собирался это скрывать.
Я расстелил полотенце, упал на живот, подставив солнцу спину, и, закрыв глаза, задумался о своей жизни. Пока все шло так, как мне хотелось. Только будущее представлялось в таком густом тоскливом тумане, что обдумывать его пока не было настроения.
Я перевернулся и стал задумчиво рассматривать озеро. Темная вода, и дна не видно. Лишь иногда проходит рябь, словно огромные рыбы пытаются рассмотреть что-то из своих глубин. Я поежился. А вдруг, в древние времена, его считали святым и приносили жертвы? И сейчас негоже сигать в него с воплями. Я поднялся, сорвал желтый цветок и подошел к кромке озера. Торжественно помахал цветком над водой, типа «Приветствую тебя», и бросил его в воду. А затем, радостно завопив, прыгнул в озеро сам.
Я плавал, валялся на полотенце, снова плавал. Иногда я задремывал, и тогда мне казалось, что на противоположном берегу, в кустах орешника, слышится какое-то копошение и смех. Но только я просыпался и прислушивался, как все замолкало.
Через несколько часов, усталый и голодный, я возвращался домой. И только подойдя к бабушкиному дому, вспомнил, что оставил на берегу полотенце. «Вот растяпа!»
Бабушка, услышав это, лишь равнодушно махнула рукой:
– Не пропадет, завтра заберешь.
Мы поужинали под бодрые песни старого радиоприемника, висящего на стене, и я бухнулся на кровать, с намерением почитать, но только мое тело приняло горизонтальное положение, глаза тут же закрылись, и я отрубился. Причем так крепко, что не видел и не слышал, как кто-то принес забытое мной полотенце и оставил его на подоконнике. А на полотенце положил кокетливый букетик желтых цветов, перевязанных узкой голубой ленточкой.
– Может, кто из соседей? – гадала бабушка на следующий день. – А может, в тебя влюбилась русалка? – она лукаво посмотрела на меня, и я смутился.
«Версия с соседями мне нравится больше».
Я поставил цветы в воду, а ленту хотел выбросить, но передумал и затолкал в карман шорт. «Все-таки не каждый день цветы дарят, оставлю на память».
Целое утро я посвятил тому, что таскал ведра с водой из колодца для поливки огорода. Воду я сливал в огромную бочку и шел за следующим ведром. Руки дрожали от усталости, ноги начали заплетаться, когда мне в голову пришла простая, в общем-то, мысль: «А как справлялась моя бабуля без столь усердного внука?».
Я зашел на кухню и застал бабушку за готовкой обеда. В воздухе витали просто фантастические запахи свежего борща. На столе стояли банка со свежей сметаной и тарелка с хлебом, и я, ошеломленный и голодный, несколько секунд стоял, клацая зубами, словно хотел немедленно съесть все наготовленное.
В углу, возле своей миски, кот урча грыз косточку.
– Бабуль, – наконец отмер я. – А как ты без меня воду таскала, помогал кто-то? – Я сел на табурет, почувствовав головокружение.
– Нет, – беспечно отозвалась старушка, – насосом качала.
– Насосом, значит? – я в отчаянии закрыл лицо руками.
– Только сейчас он засорился, прочистить бы нужно, – она посмотрела в мою сторону. – А что?
– Бабуля, дорогая, я чуть не умер, воду таская, жизнью рисковал, мог в колодец свалиться, а ты спрашиваешь?! – взвыл я.
– Тише, тише, – засмеялась бабушка,– зато это тебе на пользу пошло.
Я недоверчиво взглянул на нее.
– Гляди, какие мышцы накачал, – она подошла и похлопала меня по плечам и спине, – а ведь приехал таким доходягой, смотреть больно. Зато сейчас, – бабка оглядела меня восхищенно, и я невольно приосанился, – просто красавец, жених!
– Да ладно, – потупился я смущенно, словно красная девица. – Лучше скажи, насос где, я починю.
– А в сарае валяется, – бабушка легкомысленно махнула рукой, отвернулась к плите и выключила газ под конфоркой. – Минут через пятнадцать приходи, обедать будем.
Насос валялся в сарае, как и сказали. Я разобрал его, почистил, решив, что соберу и подключу после обеда.
Тщательно умывшись, зашел в свою комнату, взял чистую рубашку и решил взглянуть на себя в большое зеркало. Такое зеркало находилось только в спальне у бабушки, и я, тщательно вытерев босые ноги и обтерев руки об шорты, почти благоговейно зашел к ней в комнату.
Комната была не намного больше, чем моя, но такая аккуратная и чистая, что мне стало стыдно за тот бардак, который я развел у себя.
Я взглянул в зеркало и отражение мне понравилось. Мало того, я нашел себя обворожительным и сексуальным. Лицо и шея загорели тем нежным загаром, которым покрываются все светлокожие, нос, правда, немного облупился, но это ерунда. Волосы от воды и солнца выгорели и стали светлее. Челка лезла в глаза, но это тоже не важно – я буду ее откидывать. Я постоял, тренируясь изящно откидывать челку и понял, что лучше буду просто заправлять ее за ухо.
Расстегнув рубашку, я придирчиво осмотрел себя, напряг бицепсы и порадовался, что действительно, по сравнению с тем, что было, сейчас я смотрюсь гораздо лучше. Накинув рубаху, довольный отправился обедать.
За те три недели, что я провел у бабушки, работая изо всех сил, бегая на речку, фланируя по деревне, – к любопытным взглядам я быстро привык, – все не было времени не то что почитать, но и просто взять и открыть книгу. Поэтому первым делом, после того как починил насос, и он стал качать воду из колодца, я разобрал ту маленькую библиотеку, что собрал мне отец и остановился на книге «Повести» Стругацких. Книжка захватила меня. Я читал ее в кровати, читал, загорая в огороде, рядом с грядками чеснока и зеленого горошка, пытался читать за столом, во время обеда, и, конечно, потащился с ней на озеро, обойдя лесок слева, но косясь с любопытством направо.
Дочитывал книгу я уже на берегу озера, в полном восторге от юмора и приключений и вспоминая тот таинственный случай, когда кто-то неизвестный принес мне полотенце и цветы.
Эту историю я не забыл, и она казалась мне восхитительно прекрасной и таинственной. И поэтому в этот вечер мне неожиданно захотелось «случайно забыть» книгу на берегу.
На следующий день, вскочив чуть свет, я первым делом подбежал к подоконнику. Он был пуст. Разочарованно вздохнув, после завтрака я отправился на озеро забирать оставленную книгу.
Но на берегу ее тоже не было. Я поискал в кустах, прошел весь берег – ничего. Поднялся на пригорок к лесу, осмотрел окрестности – бесполезно. Тихо, пустынно, книги нигде не видно.
Не сказать, что мне было жаль книгу, все-таки я ее дочитал. Просто была непонятна избирательность воришки, который возвращает полотенца, но тащит книги. Это раньше, по рассказам отца, бывало такое. Сейчас тащат в основном полотенца. М-да, несовременный какой-то вор.
Настроение было испорчено, делать ничего не хотелось, а главное, была убита в зародыше мечта о прекрасном незнакомце, который принес мне цветы и так трогательно перевязал их ленточкой. Я засунул руку в карман и погладил гладкий атласный материал. Пора было возвращаться.
Выйдя из леса, я обернулся, заметив, как по тропке справа бежит какой-то человек. Я прищурился, но так и не смог разглядеть его подробно. Через несколько минут он дошел до леса и исчез.
«Ничего себе, – люди ходят, – может, и мне прогуляться? Посмотрим, что там за другой мир!»
И, бодро размахивая руками, я зашагал обратно к лесу.
Лес как лес. Я вертел головой, но не видел ничего, кроме берез и сосен, точно так же качающихся от ветра и поскрипывающих стволами, как и с другой, безопасной стороны.
Так же пахнет трава, такие же жучки-паучки под ногами, так же стучит дятел – вполне вероятно, тот же самый, что стучал у меня над головой, когда я искал книгу у озера. Я поморщился и сплюнул: даже кислица так же щиплет язык. Постояв несколько минут, я решил, что пора возвращаться.
Обратно я пошел по той же тропке, что привела меня в лес, но неожиданно вышел к озеру. Удивившись, но решив, что возможно что-то перепутал и свернул не туда, я снова бодро направился по дороге, успокаивая себя тем, что озеро находится на безопасной стороне, и значит мне ничего не грозит.
Через несколько минут я снова стоял возле озера, чувствуя, как мне становится не по себе и начинает подташнивать от страха. Следующий час я кружил по лесу, неустанно возвращаясь и возвращаясь к этому проклятому озеру. Время было за полдень, и я испугался, что никогда не найду дорогу домой и так и сгину здесь. Стало жалко себя до слез, вспомнился Славка, родители, бабушка. «Бабушка! Точно, уж она не даст пропасть внуку, всю деревню на поиски соберет».
Настроение улучшилось, но не намного. Я огляделся и решил, что нужно менять тактику. Поэтому пошел не от озера, а развернулся, нашел тропу, по которой пришел, и пошел по ней в обратном направлении.
Через несколько минут я стоял на небольшой полянке и растерянно смотрел на крошечный домик, притаившийся на самом ее краю.
У домика была высокая треугольная крыша, два окна, закрытые ставнями, и крыльцо на три ступеньки. Он почти слился с лесом, утонув в густой траве и разросшихся кустарниках. Я постоял, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Но тот молчал, да и домик не производил впечатления логова маньяка, поэтому я смело поднялся на крыльцо и, стараясь быть спокойным, грохнул кулаком в дверь.
За дверями раздался шепот, вскрик, что-то уронили, и дверь рывком распахнулась. На пороге стоял молодой парень. Расширенными глазами он пялился на меня приоткрыв рот и алея румянцем во всю щеку. Он не был похож ни на лешего, ни на домового, ни на другую нечистую силу.
«Чего он так уставился?» – недовольно подумал я и нахмурился.
Пытаясь держать себя в руках, буквально, потому что они тряслись, и, стараясь не показать страха, я сдержанно разъяснил ситуацию:
– Я, кажется, заблудился. Не подскажешь, как выбраться из этого чертова леса?
Парень быстро-быстро закивал головой и сделал шаг назад, жестом приглашая войти в дом. Я секунду посомневался и вошел.
В домике была одна большая комната, почти сразу у дверей расположилась огромная печь, словно сошедшая с иллюстраций сказки о Емеле, дальний закуток был отгорожен занавеской. Возле двери – длинная лавка, посередине огромный деревянный грубо сколоченный стол, несколько табуреток, небольшой посудный шкаф – и все. Довольно скудная обстановочка. Ну, еще какие-то цветочки в горшках на подоконнике.
Я бухнулся на лавку, внезапно ощутив, как устал. Ноги гудели, неожиданно стало клонить в сон.
Парень приземлился рядом, почти вплотную, прижавшись своим бедром к моему.
«Однако, наглость, – решил я. – Мы ведь даже не знакомы!».
Мальчишка так жадно рассматривал меня, что стало неловко. Хотя надо признать, парень был симпатичный. Пониже меня ростом, русоволосый с задорно торчащими кудряшками.
– Какие у тебя волосы красивые. Можно потрогать? – неожиданно проговорил он и, не дожидаясь разрешения, робко прикоснулся к моей голове.
Глянув с укоризной, я убрал его руку и повторил:
– Так как из леса выйти?
Парнишка отсел от меня и внезапно громко, словно для невидимых зрителей, затараторил:
– Не хотите отобедать с нами? Или отужинать? Ночь уже на дворе, спать пора.
Отбарабанив эту белиберду, парень подмигнул мне и, наклонившись к уху, прошептал:
– Скажи, пожалуйста, что останешься, а то Василий рассердится.
Наличие какого-то Василия мне не понравилось.
– Спасибо, – ответил я, – дома поем. Так покажешь дорогу или нет? – я внимательно посмотрел ему в лицо.
Мальчишка опустил глаза, облизал губы и прошептал, жалобно шмыгая носом:
– Есть кабанина холодная, молоко, пироги, правда вчерашние, но вкусные. Варенье и булочки сладкие. А может, ты вина хочешь? Так Василий, знаешь, какие наливки делает!
– Ладно, – нехотя согласился я, паренек был такой милый, когда упрашивал, да и голод давал о себе знать, – согласен.
Мальчишка резво вскочил на ноги, подбежал к шкафу и начал с быстротой молнии метать на стол тарелки с едой. Буквально через несколько минут стол ломился от обилия съестного, которое так соблазнительно пахло, что совершенно незаметно я с лавки переместился на одну из табуреток и только открыл рот, чтобы положить туда большой кусок мяса, как вдруг…
– Значит, гости у нас? – хриплый и знакомый голос раздался почти над самым ухом. Я скосил глаза в сторону и онемел. Возле меня стояло чудовище. Оно сверкало огромными зелеными глазами, рычало и скалило невероятных размеров зубы.
Я подскочил, словно ужаленный, бросил мясо прямо зверюге в пасть, но промахнулся и уже через секунду бешено дергал ручку двери и орал:
– Кто это?! Что вам от меня надо?! Отпустите!
Парень и зверюга подошли и задумчиво встали рядом, словно соображая, что со мной делать.
На лице мальчишки застыла гримаса отчаяния, на морде неведомой твари, очень похожей на гигантского полосатого кота… Кота? Конечно! Эта скотина была просто котом-переростком, странным чернобыльским мутантом. Идентифицировав животное, я почувствовал себя спокойнее. Но как оказалось – зря!
Котяра подошел ко мне и неожиданно резко ткнул передней лапой в бок:
– Что ты разорался, никто тебя есть не собирается.
Я похолодел. То, что эти гнусные слова сказал кот, сомнений не возникло. Но это противоречило всем моим представлениям о реальности. Или у меня начались галлюцинации, или бабуля была права – я попал в другой мир! А значит итог один – я сгину здесь или сойду с ума!
В глазах потемнело, ноги подкосились, я судорожно вздохнул и провалился в небытие.
Очнулся я от того, что на меня лили воду, нещадно хлопали по щекам и истерично орали в самое ухо:
– Артем, не умирай, Артем, пожалуйста!
Я приоткрыл глаза и обозрел поле боя. В сторонке с виноватым видом пыхтел кот. Прижавшись щекой к моей груди, рыдал мальчишка. Заметив, что я очнулся, он порывисто обнял меня за шею, еле слышно что-то бормоча.
– Ну вот, ничего с ним не случилось. А то «ты убил его, ты убил его!». Убьешь его, вон какой здоровый. Только нервный, – кот презрительно хмыкнул.
Я встал, вежливо отстранив парня, и сел на лавку. Голова кружилась, но мысли приняли более-менее правильное направление. Как я понял, мне ничего не угрожало. Мальчишка был на моей стороне, вроде я ему даже нравился. Кота я чем-то раздражал, но и это можно пережить, главное, не вступать с ним в разговоры. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Не сразу, но мне это удалось.
– И что дальше? – оглядел я странную парочку, как-то подозрительно притихшую.
– Артем, ты не волнуйся, – парень мигом оказался рядышком и крепко обнял меня за плечи, – сейчас поужинаем, ляжем спать, а утром в дорогу, правда, Василий? – он оглянулся на кота.
– Пыфф, – издал звук кот и зевнул, показывая крепкие клычки, – не ссы, чувак, ничего с тобой не случится.
Я позволил мальчишке довести меня до стола, вяло пожевал мясо, нехотя закинул в рот пару вареных яиц, лениво сжевал несколько кусков пирога, запил все это сладкой настойкой и глубоко вздохнул. Я чувствовал себя глубоко несчастным, одиноким, и раскис.
Следом за мной легко и почти неслышно вздохнул паренек и громким «эх» отозвался кот.
– Меня Иваном зовут, – парень снова вздохнул и отщипнул кусочек от моего пирога.
– А меня Василием, – пропыхтел кот совсем рядом и неуклюже потерся о колено. И желательно на «вы», – добавил он через минуту.
– А почему «ужин»? – я неожиданно широко зевнул. – Я из дома утром вышел, не может быть, чтоб так долго ходил!
– А у нас время по-другому идет, – зевая вслед за мной, объяснил Ваня, – оно как хочет, так и идет. Чаще, конечно, как у вас, но иногда бывает, что и по-особому.
– Да уж, – подтвердил кот, выворачивая челюсти в зевоте, – оно такое, никому не подчиняется.
В домике было тихо, меня нещадно клонило в сон, и кот подтолкнул меня лапой к занавеске. Засыпая на ходу, я вошел в отгороженную половину, сонно оглядел маленький уютный уголок, заметил на столике возле стены вазочку с желтыми цветами, а рядом свою пропавшую книгу. Глупо улыбнулся, краем глаза поймав смущенное лицо паренька, и бревном рухнул на кровать.
Проснулся я от еле слышного разговора:
– Посмотри, какой он красивый! Он похож на сказочного принца, помнишь, который в нашем лесу случайно заблудился? Только Артем ещё красивее, – нежно и с придыханием шептал Иван.
– Парень как парень, – шипел кот, – рыжий, глупый и важничает.
– Неправда, – защищал меня Ванечка, – он хороший. Интересно, он понял, что это мы к нему в огород залезали? – Раздалось сдавленное хихиканье.
Я открыл глаза, рядом с кроватью, широко улыбаясь, стояли Иван, свежий, умытый, пригладивший свои упрямые вихры, и кот, сосредоточенно вылизывающий лапу.
– Привет, Артем! – радостно воскликнул мальчишка, судя по всему, отчаянно борющийся с желанием бросится мне на шею, – завтрак готов.
Мне льстило его восторженное внимание, но настроения обниматься и тискаться не было. Может, как-нибудь потом, когда выйдем из леса. Позову его в гости, без кота естественно, познакомлю с бабушкой. Погуляем, на озеро сходим.
А потом я уеду.
От этих мыслей стало зябко и неуютно. Хозяева, заметив мое настроение, перестали шушукаться и замолчали. Стало тихо, и было слышно, как бьется крылышками об оконное стекло случайно залетевшая бабочка.
– Ну, ладно, хватит киснуть, быстро завтракаем и выходим. Все, что нужно, мы собрали, пока ты дрых без задних ног, – Василий мотнул головой на два плотно набитых заплечных мешка возле дверей. И отвечая на мое немое изумление, пояснил: – Неизвестно, сколько идти придется. Может, день, а может, и год. Уж извини, местность у нас такая – сказочно-непредсказуемая!
– Что? – снова предобморочно закружилась голова. – Как это год? Меня же искать будут! – голос задрожал, готовый сорваться в рыдания.
– А вот и не будут! – кот издевательски показал мне розовый язык. – Я тебе вчера еще говорил, время у «вас» и у «нас» разное. – Он подвинул мне тарелку с кашей: – Ты завтракать будешь или опять без чувств грохнешься, а, чувак?
– Артем, не бойся, – подсел рядом Иванушка, – воспринимай это как приключение. Да и нам не так одиноко, – промолвил он после паузы.
Я поднял голову, внимательно вгляделся в печальное лицо паренька и в деланно-равнодушную морду Василия:
– А разве вас только двое?
– Здесь – да, – ответил Иван, – а глубже в лес – полно всякой нечисти. Лес огромный, почти бесконечный. Есть ли, нет, край у него, никто не знает. Только говорят, – Ванечка обхватил меня за шею и зашептал в самое ухо, – что на самом его краю живут те, кто раньше леса появился. Когда еще земля пустая была, безфантазийная. Живут они в пещерах и формы не имеют. Похожи на призраков, не добрые, не злые – пустые. Какую им форму придашь – такими и будут. Но туда еще не добирался никто, только слухи ходят.
Разволновавшись, парень оторвался от меня и отошел к окну.
На его место опустился кот. Легонько стукнул меня лапой по колену.
– Чо, страшно? А ты не боись, ты нам нравишься. Ваньке вон нравишься, – кивнул он в сторону застывшего у окна мальчишки. Ты ведь к нам не первый пришел. Кому-то мы помогаем, кому-то нет. Мы ведь с Ваняткой, можно сказать, пограничники. Живем на границе леса, все заблудившиеся к нам попадают. Только с каждым годом их все меньше и меньше, непонятно, в чем тут дело? – Василий почесал за ухом. – Даже тоскливо без этих идиотов. Вот начали по ночам в деревню ходить. Тебя заметили – стали чаще ходить. Парень-то вырос, амуров всяких захотел, – просипел неожиданно мне на ухо Василий. – Начитался всяких историй любовных – требует теперь такое же. А где взять?! – кот неожиданно рявкнул и вперился в меня яркими глазищами.
Я вздрогнул, развел руками и замотал головой.
– Вот и я не знаю, – длинные усы на кошачьей морде грустно поникли.
Он отошел к окну, прижался к Ивану и громко замурлыкал, небрежно бросив:
– Книжку мы себе оставим, а то в деревне фиг найдешь.
Продолжение в комментариях.
@темы: Сказка литературная, Мини, Ориджинал, Слэш, PG-13
-
-
29.12.2013 в 10:17-
-
29.12.2013 в 10:18-
-
29.12.2013 в 10:19-
-
29.12.2013 в 10:20-
-
01.01.2014 в 16:31-
-
01.01.2014 в 16:33-
-
14.02.2014 в 16:54-
-
14.02.2014 в 17:53