12-ый лебедь

[полупроводник]

Название: Двенадцатый лебедь
Бета: myowlet и Санди Зырянова
Размер: драббл, 933 слова
Пейринг/Персонажи: Элиза, её отец, её мачеха, Фата Моргана и одиннадцать принцев
Категория: джен
Жанр: фантастика, драма, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Элиза спасает братьев
Примечание: по сказке Андерсена "Дикие лебеди". С элементами "Девушки-безручки" братьев Гримм и "Волшебника страны Оз" Баума.

Они рассекали золотую пыльцу, и тени от крыльев рисовали на земле, далеко внизу, их собственную историю. Одиннадцать братьев, злобная мачеха, равнодушный отец. Книжки с картинками, которые стоили полкоролевства, сахарная вата на завтрак, обед и ужин, звонкий смех и игры в прятки. Солнце, застревающее меж зубов и в бриллиантах на кольцах. Травяные жирафы и рябиновые олени в королевском саду. Детство, не знающее горя. Детство, не знающее границ. И чем оборвали его?
Настоящей свободой. И непонятно, стоит ли отомстить мачехе или сказать ей «спасибо»? Короны-то с лебединых голов никто не снял.

— Они живы?.. — прошептала Элиза еле слышно, прижавшись щекой к прохладному стеклу капсулы. Там, в тишине ядовитых вод и наркотических течений, видели сны о полётах её братья. Одиннадцать красавцев-принцев, которые теперь напоминали оживших мертвецов из тех книг, которыми зачитывалась новая королева. Отец взял в жёны праматерь Моджизолу, самую почитаемую колдунью в своей резервации. Имя её приносило богатство всякому дому, который проявлял к ней человеческие чувства. Отец любил спасать обречённых. И деньги он тоже любил. А уж суеверием был наполнен по самые уши.
Не знал только, откуда возьмёт его новая жена деньжат.
— Живы, конечно, — пробурчала из угла старая фея. Каждое её слово сопровождал стук фарфоровых зубов о деревянный мундштук: после сорока Фата Моргана пристрастилась к табаку. Желательно красному и маковому, с того самого поля, на котором лепестки цветов смешивались с трухой рассыпавшихся от времени тел. Она тяжело поднялась, поправила бывшие когда-то розовыми и воздушными юбки и подошла к мерцающим в полутьме подвала трубам.
— Вишь, перья летят вовсю от их снов?
Элиза вскочила с колен и пригляделась. В самом деле — белые, пушистые перья. Лёгкие, как Восточный Ветер. Искрящиеся, как молнии в разгар грозы.
— Как мне спасти их? — выдохнула Элиза, прижав руку к груди. Там, под цветастой материей старого платья, она прятала ключ, который поможет им всем сбежать — далеко-далеко, вон из города. Ключ этот открывал потайную дверь — ржавую и скрипящую — в стене, опоясывающей их тёмное королевство. Элиза не верила, что за этими стенами нет света, пусть даже и все книги отцовской библиотеки говорили об обратном.
— Что? — Фата Моргана встрепенулась, словно нахохлившаяся ворона. — Спасти? Милочка, эти пёрышки, знаешь ли, снабжают вельмож грозовыми бабочками, а каналы во дворах — электрическими угрями. Я таких перьев давно не видала. Неужели есть что-то лучше лебединого пуха?
Элиза так сильно закусила губу, что на пол и на подол её платья упало несколько тёмных капель. Ключ был бесполезен. И цена, за него уплаченная, — тоже. Её покрытые красными лентами руки, горы золотых нитей, которые сплела она для своей мачехи из крапивы, соломы и остатков маминых украшений, её слезы и её долгое, очень долгое молчание. «Пророни хоть слово, — посмеиваясь, пригрозила тогда Моджизола, — я и тебя продам феям, чтобы ткали из твоих снов свет и молнии». И Элиза молчала, стирала пальцы в кровь, обжигалась до костей злой крапивой, кололась соломой и беззвучно выла, когда опускала нити в расплавленное золото. Потом она кроила, вырезала и сшивала, пока из-под её окровавленных пальцев не появилось платье цвета заката. Моджизола, прежде, чем надеть его, вдохнула с пояса аромат железа и довольно улыбнулась. Платье из золота, колдовской крапивы, крестьянской соломы и крови двенадцатой, но единственной дочери. Лучше колдовства и на всём свете не сыщешь. Королева сама перебинтовала падчерице руки, вложила в них старый медный ключ и проводила на все четыре стороны. «Будь я помладше, сама бы ушла за стену, а то сил нет на вас, бледных, смотреть, — вот что сказала она напоследок. — Вы и в самом деле белые лебеди, а мы среди вас — чёрные ястребы». И расхохоталась, словно всё это было шуткой.
И ни один из её одиннадцати братьев не знал, чего стоила Элизе долгая дорога из дома, долгий поиск красавцев-принцев, с которыми она играла в гости и стягивала со стола мармелад, пока отец не видит. Они теперь были лебедями. В своих снах они были дикими и свободными.
— Или... — Фата Моргана задумчиво пожевала свою трубку и нагнулась, чтобы получше рассмотреть Элизу. — Вижу, руки у тебя просто волшебные. Пройдоха Моджизола с таким платьем может весь мир завоевать, не только целое королевство. Вот бы и мне такое платье...
Острые серые глаза феи вперились в лебединую сестру, и Элизе показалось, что взгляд её смотрит не только в её душу, но и в её нутро, и точно видит, что ела она на завтрак.
— Но ты не сможешь сделать такое платье, — фея отвернулась от девушки и запыхтела своей длинной трубкой. — Вся твоя кровь вытечет, а оставшаяся станет такой грязной, что ты умрёшь, не успев домять последний пучок крапивы.
Элиза содрогнулась всем телом. Пульсирующая боль поднялась от пальцев вверх и засела в её голове ужасными видениями собственной смерти. Но братья... Одиннадцать смертей хуже, чем одна.
— Отдай мне свои руки, — Фата Моргана щёлкнула пальцами, и в воздухе появились огромные серебряные ножницы. — Взамен я дам тебе серебряные. Ты привыкнешь к ним. Я хороший резчик.

Стена была такой высокой, что в неё врезались пролетавшие птицы. И лебеди тоже — лежали тут, у ржавой двери, с переломанными шеями и переломанными крыльями. Элиза почти ничего не видела из-за застлавших её глаза слёз и передвигалась скорее на ощупь. Серебряные руки слушались плохо, ныли от живой крови, которая настойчиво текла под металлической кожей, заставляя новые пальцы двигаться.
За Элизой не шли её одиннадцать братьев: проснувшись, они принялись рыдать и проситься обратно, в свои сладкие наркотические сны. Они не просили о спасении. Во сне у них были крылья, и не жаль было отдавать их электрическим угрям в канавах, ведь они всегда отрастали заново.
Она отдала за братьев свои руки... и получила взамен серебряные крылья.
За стеной под ярким незнакомым солнцем высохли слёзы, прояснился взгляд, и среди пшеничных побегов, поднимавшихся ей до пояса, Элиза сама почувствовала себя лебедем — диким и свободным.

@темы: Джен, Фанфик, Драббл, Сказочные герои, Сказочные сюжеты, PG-13

---

Лодочки

[KelRian]

Название: Лодочки
Автор: KelRian для команды fandom Tales 2014
Бета: myowlet, Санди Зырянова
Размер: драббл, 456 слов
Канон: "Цветик-семицветик", В. Катаев
Пейринг/Персонажи: Женя, Витя, Волшебник
Категория: джен
Жанр: сказка
Рейтинг: G
Краткое содержание: иногда дети вырастают.
Аудио версия: Тамаэ
Продолжительность и вес: 00:04:38 (4,2 Мб)


или yadi.sk/d/vmbPbIsvYgVDE

Как только наступает весна, Женя приходит на берег. До самой осени, пока воду не скует лед, она старается приходить сюда хотя бы один раз в неделю.
Женя делает лодочки. Уже много лет она вырезает их из коры, мастерит из листьев или из бумаги, стругает маленькие деревяшки, прикрепляя к ним паруса. А перед зимой от берега отчаливает флотилия разноцветных осенних кораблей.
Лодочки отправляются в осенний путь.
Лодочки делать проще, чем исполнять желания.
«Лети-лети лепесток, через запад на восток»...
Легко скользя по воде, лодочки-надежды скрываются за излучиной реки.
Она никогда не бежит следом, никогда не проверяет — доплыли ли лодочки, ведь она теперь взрослая и все понимает. Они никогда не доберутся до моря. Там, далеко внизу по течению реки, должно быть маленькое кладбище ее кораблей, которые коснулись земли, коснулись дна реки. Но она ведь не обязана знать наверняка.
Поэтому, раня пальцы, она мастерит лодочки и отправляет их в путь.
Лодочки делать проще, чем добрые дела.

***
Если долго смотреть на реку, то можно увидеть, как из-за поворота показывается маленькая точка. Она летит, бережно поддерживаемая, оберегаемая рекой. Иногда кажется даже, что речная дева несет ее в ладонях. Точка становится всё больше, и вот она уже превращается в игрушечную лодочку, которая смело пустилась в опасный путь. Но она вряд ли сможет добраться до моря: тут река сужается, берега заросли травой. Поэтому, когда сходит лед, Витя старается приходить к воде. У него ведь очень почетная должность — он спасает маленькие лодочки, помогая им продолжить путь.
Иногда невидимые капитаны могут сами справиться с коварными берегами. Иногда им нужна помощь. Тогда, с улыбкой вспомнив о том, что когда-то еле мог ходить, Витя спускается к самой воде и переносит суденышко через опасное место.
Плыви.
Иногда, если долго не приходить, то кораблики тонут. Их приходится поднимать со дна и просушивать, чтобы они могли снова отправиться в путь.
Чтобы кораблям не стоять в доках, Витя старается приходить на берег чаще. Но бывают и грустные дни, когда за весь вечер на водной глади не покажется ни одного паруса. Тогда Витя просто смотрит на воду, на луг на том берегу и на цветы.

***
«Лодочки! Кому лодочки!» — раздается клич над площадью портового городка. Хорошо, что с моря дует ветер, иначе бы по всем улицам висел тяжелый рыбный дух.
«Лодочки! Кому лодочки? Для себя, для сестренки! Кому лодочки!» — надсадно выкрикивает молодой мужчина в расшитом заплатками пальто. Яркие лоскуты играют на нем всеми цветами радуги, как блики солнца на рыбьей чешуе.
«Лодочки! Кому лодочки? Из листьев, из коры, из винных пробок. Самые разные, на любой вкус!»
Мальчишки с хохотом подбегают к чудаку. Они знают, что кораблики продаются не за деньги, а за добрые дела. Волшебник никогда не сомневается в их честности, а они никогда не бегают к реке сами, чтобы достать лодочки, прибитые к берегу течением.

@темы: Фанфик, Драббл, Сказка литературная, G

---

Ледяная вечность

[Дрёмушка]

Название: Ледяная вечность
Автор:  Дремка
Бета:  Санди Зырянова
Размер: драббл (503 слова)
Пейринг/Персонажи: Кай, Герда
Категория: джен
Жанр: альтернативная сказка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Иногда огня не хватает, чтобы растопить лёд.
Примечание/Предупреждения: по сказке "Снежная королева"

Увидеть, как течет время. Ощутить его стремительный полет. Почувствовать, как оно меняется и песком стекает с ладони, просачиваясь сквозь пальцы. Время нельзя остановить или повернуть вспять. Стоит на секунду закрыть глаза, и память переносит в иное время, иную реальность, к которой принадлежит сердце.

Он помнил. Когда-то — сейчас кажется, что это было безумно давно — ему нравилось сидеть по вечерам с какой-то девчонкой. Кажется, ее звали Герда. А может, и не Герда. Он нахмурился, качая головой; человеческие имена мимолетным потоком проносились сквозь его сознание. Но где-то глубоко в памяти застыли чувства тепла и счастья, когда он сидел рядом с ней и листал книгу с самыми яркими на свете картинками.
А потом… потом пришел холод. Он успел почувствовать лишь легкий укол в сердце и невесомую, но колкую соринку в глазу. Мир сразу стал меняться, приобретать другие краски, он стал более четким и правильным. Остальное стало незначительным и неважным. Эта девочка, картинки в книжке, глупые сказки... Сказок нет. Есть четкая линия судьбы. Хрупкая и острая, как лед.
Время до зимы превратилось в муку. Все эти люди — глупые, дерзкие, погрязшие в своих проблемах. Он был выше этого. Перед ним расстилалась вечность. Ведь что может случиться с тем, у кого ледяное сердце? Правда, тогда он этого еще не понимал. Осознание пришло много позже. После того, как он, дерзкий мальчишка, встретил ЕЕ. Снежная Королева подарила не только холодное сердце, но раскрыла глаза на мир.
Вечность. У него есть то, чего нет у других. У него есть вечность.

Много лет скиталась Герда в поисках Кая, много приключений пережила, многое свершила и многих согрела теплотой своего сердца. И вот, наконец, она добралась до ледяного дворца Снежной королевы. Она была готова встретить своего врага лицом к лицу. Она была готова отдать жизнь в обмен на хрупкую попытку отогреть застывшее сердце Кая, её дорогого названного братца.
– Снежная Королева, я здесь, чтобы забрать своего брата! – звонкий смелый голос разбил морозную тишину.
– Ее здесь уже давно нет, — спокойный, жесткий голос послышался от ступенек трона.
Герда обернулась и замерла. Ее Кай, ее любимый названный брат сидел на ледяном троне в белых одеждах, закинув ногу на ногу. Голубые глаза смотрели холодно и безучастно — кусочками льда, вспыхивающего на солнце.
– Кто ты? И почему ты посмела нарушить покой Ледяных земель? – голос Кая ни капли не изменился, а в глазах не промелькнуло даже и тени узнавания.
– Кай, это я, Герда. Я пришла за тобой. Кай, пойдем со мной. Там, далеко-далеко отсюда, уже весна. Там распускаются розы и пахнет свежим, теплым ветром. Кай, вспомни, — Герда бросилась по ступенькам к Каю, но поскользнулась и упала на колени перед троном.
На губах юноши промелькнула жесткая усмешка.
– Так-то лучше, красавица, — лица Герды коснулись холодные изящные пальцы. — Я не знаю тебя. Я – Властитель этих земель, и я волен делать с чужаками все, что захочу. Зачем ты явилась? — повторил он свой вопрос.
— Кай…— Герда приподнялась и обхватила его за шею, уткнувшись лицом в его грудь. Ей было холодно, она чувствовала, как немеют руки, но она верила, верила, что жар ее сердца сильнее льда.
Вечность. Что может сделать огонь с тем, у кого перед глазами вечность?

@темы: Джен, Фанфик, Драббл, Сказочные герои, Сказочные сюжеты, G

---

Вильгельм Смерть

[viki-san555]

Название: Вильгельм Смерть
Автор: viki-san
Бета: Кошарик, Санди
Размер:мини
Пейринг/Персонажи: Вильгельм/Гесслер
Категория: слэш
Жанр: драма, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Гесслер, ставленник императора и его внебрачный сын, управляет своими владениями жестко, но справедливо. Ему подчиняются все, кроме охотника, живущего на окраине города. Причем местные люди советуют господину не связываться с Вильгельмом Теллем. Ведь он - сама смерть.
Примечание/Предупреждения: По мотивам сказки Вильгельм Телль.
Для голосования: #. fandom Tales 2014 - "Вильгельм Смерть"

Я ненавидел свою жизнь всей душой. Другой бы радовался удаче, но только не я.
При дворе господина императора все говорили о великой чести и немалой ответственности, которую возложил на меня повелитель. Захватив новые земли на другом берегу моря, он пожаловал мне, графу Гесслеру, немалые владения, в которые входили плодородные поля, лес, полный диких зверей, несколько деревень и небольшой портовый городок, с которого я мог брать подати. Земли эти граничили с империей, и я должен был отстаивать новые владения и честь императора…
Важное назначение? О, великие боги, не смешите меня! Как можно избавиться от внебрачного ребенка, когда он становится слишком похожим на тебя? Правильно! — услать подальше от столицы, чтобы богатые и властные родственники супруги ни о чем не догадались. Все в стране знали, кому на самом деле принадлежит корона. Наш настоящий император носит платье, и власть моему отцу обеспечивают не войны, а мудрое слово, яд в кубке и тонкие стилеты наемных убийц в темноте. Мне еще повезло: я не стал жертвой наемников госпожи императрицы.
Первое время управлять моими землями было очень легко. Солдаты запугали крестьян и ремесленников. Я старался регулировать подати так, чтобы вызывать страх, но не ненависть. Мне только голодных бунтов для полного счастья не хватало. Пять лет прошли относительно спокойно; посланцы венценосного отца все чаще привозили мне благодарственные письма с объявлениями новых привилегий и намеками на брак с выгодной невестой. Но я чувствовал: не все спокойно в моих владениях. Что-то мне мешает. А вернее — не что-то, а кто-то.
Этого человека звали Вильгельм Телль, жил он на самой окраине городка, в крепком доме, у него были жена и сын, сам он слыл хорошим охотником и рыбаком. Человек этот пользовался большим уважением, хотя и жил уединенно. На собрания городские не ходил, людей к бунту не подстрекал. Но одного его слова было достаточно, чтобы люди его тут же повторили.
Один лишь раз сказал Телль, что родовой знак на моем плаще больно странный. Что это за правитель, если на его родовом гербе заяц? Может, и труслив он, как заяц? С тех пор местный люд мне вслед пальцем тычет — и смерти не боится. Прозвали меня Гесслер Заяц. Я долго внимания не обращал, терпел. А потом в лес отправился, и этот Телль меня едва стрелой не убил! Чудом я увернулся.
— Да как ты смеешь! — заорал я тогда в бешенстве.
Солдаты мои его схватили, крепко держат. А он только в бороду рыжую улыбается.
— Прости господин, в зайца я стрелял. Вон, ушастый, в кустах сидит.
— Так ты что, погань тупая, повелителя от зайца не отличаешь?
— Господин, стрела — она летит туда, где добыча больше. Слышала, как тебя в городе зайцем величают, вот к тебе и полетела. Ты прости ее, дуру. Хочешь, я сегодня в замок приду и дичи принесу тележку, уважу господина? Ты же все равно ничего на охоте не поймаешь: заяц, он зверь не ловчий.
Я коня к нему направил, долго в глаза смотрел синие. Неужели этот человек совсем не боится?
— Заяц в моей стране — символ гордости, хитрости, мужества и плодовитости большой. У тебя жена и сын есть? Не страшишься, что я велю тебе сейчас голову отсечь, и они голодной смертью умрут?
— Нет, господин, никто в этих землях смерти не боится, кроме тебя и твоих солдат.
Почему я его тогда отпустил, сам не знаю. Как говорил мой отец-император, каждому правителю, даже самому мелкому, враг нужен. Без врага скучно жить.
Решил я побольше узнать об охотнике этом; темной ночью набросил на себя простой плащ, оседлал самую неприметную, рабочую кобылу и отправился к дому охотника на окраину города. И увидел вещь, странную до жути— даже для меня, а я много странного за жизнь свою недолгую повидал.
Дело было так: я почти добрался до дома Вильгельма, когда по дороге мне встретился старик. Седой, весь сгорбленный, сразу видно: близко время его ухода, родные, небось, и гроб уже заказали у городского мастера. Бредет по дороге, ничего не видит, в руках свечка. Я его окликнул раз, другой. Да глух старик, как полено. Я за ним тихонько отправился, добрел старец до дома Вильгельма. Тут уж я за ним не пошел, спрятался за деревьями. Старик постучался; к нему вышел Вильгельм. Он будто и не ложился спать: в той же одежде, и лук со стрелами в руках. Глаза вот только изменились — не знал я, что они могут светиться ночью.
— Сегодня?— Вильгельм как старика увидел, сразу грустным сделался.
— А почему бы не сегодня, уважаемый?
— Ганс-плотник, тебе завтра сто лет будет, все родные тебя поздравить придут. Неужели не хочешь внуков увидеть?
— И что,— покачал головой старик,— буду сидеть в центре стола, где давно сыну моему старшему сидеть надобно. Головой буду трясти, кашлять, мальцов пугать. Не надо мне оно! Сделай сегодня, завтра и так все соберутся. А я тихо в гробу буду лежать. Потрудись уж, Вильгельм Смерть.
— Прошу, не называй меня так, — Телль отступил на шаг, плечи его поникли,— я себе такой доли не желал.
— Каждому доля своя,— сказал старик уверенно,— делай свое дело.
Вильгельм опустил стрелу на лук и выстрелил старику в грудь! Но не успело тело коснуться земли, как его охватил зеленый свет, и оно просто исчезло!
— Я знаю, ты тут, граф Заяц. Не могу тебе ничего рассказать. Ты не плохой человек, хоть и враг наш. Только об одном прошу, не встречайся со мной более раньше часа своего.
Не помню, как я в замок свой возвратился; каких только мыслей в голове моей не было. Хотел вначале приказать весь городок спалить к чертям. Построю на пепелище новый, люди из империи с удовольствием здесь поселятся. Потом передумал: привык я уже к этому незлобивому, простому люду. Руку твердую почитают, господина ценят. Решил я тогда Вильгельма на костре спалить. Чернокнижник проклятый, не зря у самого леса живет! И снова не стал приказов отдавать среди ночи. Хотелось мне вначале узнать, кто же он такой. Поэтому велел я утром позвать к себе старшего сына того почившего плотника. Не в цепях позвать, а со всем возможным уважением.
Привели ко мне мужичка с утра пораньше, прямо из постели выдернули.
— Знаешь ведь, Ганс, не местный я человек. Ставленник повелителя императора. Не все я ведаю в ваших обычаях, но прощаю вам многое. Правда ведь?
— Правда, господин.
Очень испугался плотник, а когда я его за стол посадил и велел со мной завтрак откушать, так и вообще зубами застучал.
— Так скажи мне, почему вы Вильгельма Телля «Вильгельм Смерть» называете? Правду только говори.
— Так он смерть и есть, господин. Рассказывают, сто лет назад жила тут прекрасная девушка по имени Генриетта. Она полюбила одного бедного пастуха, а отец ее был купцом. Не разрешил дочери выйти замуж за бедняка. Тогда убежала она с любимым. Отец нагнал, и люди его убили суженого.
— Часто такое бывает, а при чем тут Телль?
— Девушка та уже с пастухом любовь знала, и во чреве ее был ребенок. Стала она молить смерть прийти за ней, чтобы спасти семью от бесчестья, а ребенка освободить. И смерть пришла за ней; только, увидев красу ее несравненную, отказалась дело свое сделать. Превратилась смерть в человека бессмертного, рыбака да охотника богатого. И женился он на той девушке. Только вот беда: теперь, став женой смерти и родив мальца, женщина та и сын ее — не мертвые и не живые. Она умереть не может, а мальчик растет очень медленно. Наверное, только лет через сто стать ему юношей. За прожитые годы любовь в ненависть обратилась: рабы они в доме его, не семья. Вильгельма от труда его ужасного господь не освободил; кто стареет или болеет сильно, его зовет. И когда он в лес уходит — зверье бить и в море, рыбу ловить, он души людей из тел освобождает.
— Он в меня стрелял и промахнулся!
— Значит это, что раньше был ты на волосок от смерти, господин. И волосок тот все тоньше становится. Вильгельм Смерть не промахивается, он просто предупредил тебя. Вдруг жизнь так повернется, что стрела его до тебя все же долетит, будь осторожнее.
Я сделал вид, что не поверил плотнику, но все же в кишки мои вцепился червь страха. Я снизил подати, правда, на малую долю. Хотел показать, что свой я и трогать меня не надо. Смерть живет на этой земле — вот и объяснение, почему на страшной войне столько городов и деревень пылало, а этот городок нетронутый стоит. Не бывает такого везения: солдаты моего отца жестоки.
Только прав был Вильгельм Смерть, стрелу мне в спину посылая: снизив налоги, попал я меж молотом и наковальней. Буквально через месяц прибыл ко мне новый отцовский советник из родственников его супруги.
Граф Орельталь земли свои держал по праву рождения и слыл человеком злым и жестоким. Вот кто крестьянских голодных бунтов не боялся! Крестьяне его от голода и палку-то в руках не удержали бы. За любовь к золоту и богатству прозвали его в народе Драконом. Владения мои небольшие императрица для него заполучить хотела, ходили слухи, что близок он непомерно к ее ложу. После приема хорошего и обильного обеда начал Орельталь говорить со мной. Улыбался мне отечески, только за улыбкой этой было не скрыть волчьего оскала.
— Заметил господин император, что меньше в этом году дар твой казне. Али урожай не собрал хороший? Купцы обманули? Волнения в городе?

— Хочу суда построить новые, у меня всего три корабля. Подати придется сильно поднять; чтобы народ не роптал, я мзду вначале снизил.
— Мудро, мудро. Но вот скажи мне, Гесслер, как ты заставляешь своих крестьян любить и уважать господина императора? Другие вон власть закрепляют и правом первой ночи, и правом первого пуда зерна. Народ должен всегда помнить, кто хозяин его. Пока мы по городку этому ехали, ни мне, ни тебе в пол никто не поклонился. Ты должен каждый день на городскую площадь приезжать из замка своего или человека верного вместо себя в город отправлять, чтобы народец кланяться не забывал.
Я усмехнулся, вспоминая рассказы о верных людях Орельталя. С такими верными людьми не надо ни разбойников, ни душегубов.
— Владения мои небольшие, занят и я, и люди мои верные.
— Да хоть палку поставь и шляпу свою на нее нацепи! Пусть кланяются и ползают на коленях! Это приказ твоего императора, мальчишка! — полная рука хлопнула по столу с немалой силой. Еще тогда я понял: все это плохо кончится. Но я не мог обидеть императора.
Поэтому в этот же день отправились глашатаи по городу и мелким деревенькам, объявили волю мою. Поставили посереди города большой столб и водрузили на него шляпу. Приказал я из толпы первых попавшихся людей вытащить и заставить их палке поклониться. Народец здесь умный, без пререканий поклонились. Орельталь загрустил — он надеялся на кровь посмотреть. Вот же делать нечего человеку! — я пока в замке за всем присмотрю, земли свои объеду, все доклады людей верных выслушаю, так и день проходит. На постель падаю замертво, мне на пытки и кровь смотреть интереса нет. Да и пороху Орельталь не нюхал, а я в войсках господина императора восемь лет прослужил и не в палатках за столом отсиживался, а рыцарей в бой вел. Насмотрелся на кровищу с лихвой.
— Ничего, Гесслер, все равно найдется недовольный новым законом,— пробурчал Орельталь, покручивая на пальце перстень с бриллиантом.
Ага, я даже знаю, кто это будет.
Вильгельм Телль на следующий день пришел в город и не один, с сыном. И, конечно, высказал прилюдно все, что думает о новых законах. Мои солдаты схватили его и мальчика, мы тут же на площадь отправились. Проверит теперь меня Орельталь на вшивость, настоящий слуга императора должен уметь казнить и миловать.
— Что, Вильгельм, опять мне дорогу переходишь и не хочешь быть слугой моим верным? — я начал играть роль тирана завоевателя, выхода у меня нет.
— Я — свободный человек и живу в свободной стране, сударь,— ответил мне Вильгельм,— что за глупость ты придумал, граф Заяц? Может быть, нам и горшку твоему ночному поклониться?
Стоит спокойно, мальца за руку держит. На вид пареньку лет десять, худенький, бледный. А взгляд пронзительный, как у отца. Кожа у мальчика белая, волосы золотистые. Более на призрака он похож, чем на розовощекого постреленка.
— Наш общий господин, император Аластор, захватил твою страну. Ты окружен солдатами. Я могу рукой взмахнуть, и они прямо сейчас отрубят тебе голову. Где же твоя свобода?
— Смерть — это высшая свобода, сударь, — усмехнулся Телль.
У меня по спине холод прошел. Кто у меня за спиной? Союзник императрицы, скорее всего, подосланный чтобы убить меня. Кто передо мной? Сама смерть! Что же делать?
На площади воцарилась тишина, на меня будто весь мир обрушился. Не замечал я раньше неба голубого, свежего морского воздуха и вкусного запаха хлеба из пекарни. Для смертника всегда мир ярче становится.
— Вильгельм, говорят, ты лучший на свете охотник и никогда не промахиваешься. Эй, принесите мне яблоко! Подвесьте это яблоко на верхушку вон того дерева и…
— Слишком мягко, — Орельталь покачал головой,— если я доложу об этом императору, он будет недоволен.
Я прочитал про себя короткую молитву за упокой своей души.
— Скажи, мальчик, твой отец и правда такой хороший стрелок?
— Лучший в мире, сударь,— ответил малец спокойно.
Слишком взрослый взгляд: старая душа в теле ребенка томится.
— Ты веришь в него?
— Да, сударь.
— Тогда ты станешь сейчас вон к тому дереву и положишь яблоко себе на голову.
Гул прошел по толпе; человеческое море хлынуло от нас, как от прокаженных. И я увидел женщину невиданной красоты. Ее волосы сверкали как золото, стан тонкий и хрупкий, красивая высокая грудь. А глаза голубые, будто небеса или море в спокойный солнечный день. Я в нее сразу влюбился, а взгляд лиса императрицы вспыхнул похотью.
— Не бойся, женщина, если твой муж такой хороший стрелок, с сыном твоим ничего не случится, — Орельталь пустил свою лошадь вперед, покрасоваться хотел. Зря, ох, зря! Вильгельм сразу понял, кому принадлежит идея с яблоком.
Мальчик взял яблоко и стал к дереву, Вильгельм поднял лук.
— Может, получится, отец? — спросил мальчик.
— Не надейся, хороший мой, — взгляд мужчины стал злым и холодным.
Стрела разрезала яблоко ровно пополам, и тут же за спиной я услышал крики. В теле каждого моего солдата оказалась стрела! Раны были не смертельны, но на народ это подействовало как удар бича — с дикими криками, сбивая друг друга с ног, толпа бросилась прочь. На опустевшей площади остались только Вильгельм и его семья. Стрела снова взметнулась в воздух и сбила мою шляпу со столба.
Орельталь оказался все же храбрым человеком… или, скорее, любопытным. Он приказал раненым солдатам убраться, а сам остался подле меня. Он наблюдал, как я спускаюсь с лошади и подхожу к Вильгельму. По сравнению с ним я казался карликом, а ведь мой рост был повыше среднего.
— Значит, только в смерти свобода, Вильгельм? И ты — властитель этого города? Тогда пусть слова мои будут не приказом, но просьбой. Отпусти свою семью, Вильгельм Смерть, освободи их из рабства. Они не любят тебя, ты их держишь в этом мире. Если ты считаешь себя добром и последней, высшей властью — освободи их. Или не презирай меня: мы оба с тобой всего лишь слуги и делаем по жизни то, что нам велено. Если твой сын хочет стрелу в сердце, где же тут добро и любовь отцовская?
Я вернулся к лошади и отправился в свой замок, ни разу не обернувшись. В замке я страшно напился. И рассказал Орельталю историю Вильгельма Смерти.
— В это я не верю, а вот в то, что чернокнижник он, верю. Ты понимаешь, что я должен рассказать, насколько ты дурной правитель? Сегодня же я отправлюсь в дом к Вильгельму Теллю и закую его в кандалы. Увезу его и его семью в столицу, где их ждет сожжение на костре. А ты с честью покинешь этот грешный мир.
С самого начала он планировал именно такой исход, просто появился шанс получить красивую любовницу и награду за поимку недовольного властью человека. Он оставил мне любимый подарок госпожи — красивый хрустальный флакон, полный змеиного яда. Может я был слишком пьян или испуган, а может, надоела жизнь изгнанного внебрачного сына. Я осушил флакон до дна.
И не умер! Отплытия корабля Орельталя я не видел, так как весь следующий день провалялся в постели. Но это было следствие перепоя, не яда. На следующий день началась страшная буря; огромные волны едва не затопили город, люди спасались бегством, укрывшись в моем замке. Я посчитал своим долгом отплатить им хоть за часть непомерных поборов во славу императора. По небу носились облака зеленого цвета, черный туман наплывал на замковые стены. Многие плакали и молились, говорили о конце времен. Конечно, я же прогневал саму смерть! Буря бушевала три дня и три ночи и исчезла также неожиданно, как и появилась. А на берегу, среди обломков моих кораблей, разрушенных домов и тел погибших я нашел флаг и кусок мачты. Все, что осталось от корабля Орельталя.
Мы восстановили городок, похоронили мертвых. Народ не роптал, а направленные мне в спину взгляды стали другими. В них, кроме страха и отвращения, появилась толика уважения и даже благодарности. Я снизил до минимума подати на время восстановления города. Лишь когда была восстановлена последняя крыша и очищен от воды и водорослей последний дом я слег. Легкие горели огнем, суставы выворачивало от боли, боль в голове была невыносимой. Толи меня убивал яд, толи холод и сырость которые я терпел все эти долгие недели. В моем родном городе всегда было тепло и солнечно.
Он просто возник посереди моей спальни, внешне он совсем не изменился. Только простые одежды охотника сменил на роскошный черный костюм с драгоценными камнями. Такого я не видел даже у отца императора.
— Я их отпустил, как ты и просил. Они поднялись на небо, Генриетта была такой счастливой. Они любили меня, просто жили слишком долго. Простые люди боятся вечности.
— И зачем ты вернулся? Боишься, что я буду тиранить твой народ? Не трясись, я умираю.
— Знаю, поэтому и пришел,— улыбнулся Вильгельм.
— Да, мы должны делать свое дело, правда?
— Ты военный, брошенный сын, отвергнутый супруг и неплохой человек, должен притворяться поработителем. Ты же не хочешь здесь быть. Мечтаешь просто жить в городе, в небольшом доме и торговать тканями.
— Кому какое дело до моей мечты, смерть? Буря закончилась, сейчас сюда уже плывет новый корабль от императрицы. С новым владетелем этих земель на борту.
— Через полгода отсюда отплывет тридцать кораблей с императором всех этих земель отсюда и до северных гор. Он разрушит империю, убьет императрицу и объединит земли.
Я не успел ответить: стрела, сделанная из цельного куска алмаза, вонзилась мне в сердце. Мое тело судорожно дернулось, Вильгельм вырвал стрелу. Я замер, ничего не изменилось! Исчезла боль, я дышал, и чувствовал себя лучше, чем когда либо. Будто кто-то взял и забрал у меня пятнадцать лет жизни. Я будто снова стал двадцатилетним мальчишкой.
— Трудно пойти против судьбы, Гесслер. А я пойду, не хочу возвращаться к старой жизни. Я освободил любимую женщину и нашего сына, но не хочу снова становиться безликой смертью. Чтобы остаться человеком, мне нужен спутник, брат или любимый. Тот, кого я буду защищать, о ком буду заботиться. Может быть, воин и граф сможет выдержать бессмертие? Я дам тебе все знания мира и безграничную власть.
Я смотрел в его синие глаза; разум меня покинул, или я просто пока не осознавал, что со мной сделал Вильгельм Смерть.
— Для начала расскажи мне, как разбить стрелой яблоко надвое.
— Чтобы не дрожала рука?
— Нет, чтобы тот, кого я люблю, остался в живых.
Вильгельм погладил меня по щеке. Рука у него оказалась тяжелая и горячая, — хотелось прижаться к ней, поверить ему и ни о чем не думать. Довериться тому единственному, кто может дать настоящую свободу.
— А вот это, граф Заяц, по-настоящему трудное дело. Не одну сотню лет придется учиться.
— Ничего, теперь у меня достаточно времени.

@темы: Фанфик, Мини, PG-13

---

Мио, мой Мио

[viki-san555]

Название: Мио, мой Мио
Автор: viki-san
Бета: Кошарик, Санди
Размер:мини, 1155 слов
Пейринг/Персонажи: рыцарь Като/Мио
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма, ангст
Рейтинг:PG-13
Краткое содержание: иногда старый враг остаётся единственным, кто удерживает тебя в этом мире
Примечание/Предупреждения: Мио не просто сказка для меня, это воспоминания моего глубокого детства. Это моя любимая книга из всех, что читала мама четырехлетнему ребёнку. Рыцарь Като - мой первый мужчина мечты.
Для голосования: #. fandom Tales 2014 - "Мио, мой Мио"

Это случилось так давно. Так давно, что горы рассыпались в прах, и земли в океане поменялись местами. И только Птица Горюн ещё помнит о тех временах. Горюн о каждом споёт грустную песню. И обо мне тоже.
Давным-давно в стране Единой жили король с королевой. Это были самые прекрасные король с королевой, самые добрые и мудрые. Боги послали им двоих сыновей. Мальчики тоже были прекрасны, здоровы и добры. Король, королева, их дети и страна Единая процветали. Но это очень злило Небесную ведьму; она наслала страшное проклятье. Ведьма разделила короля и королеву, разрушила их любовь — и королева умерла, а душа её превратилась в птицу Горюн. Ведьма раздробила прекрасную страну Единую на страну Дальнюю и страну Чужедальнюю.
Страна Дальняя по-прежнему прекрасна, а Чужедальняя — источник боли, тьмы и смерти.
Но самым главным злодеянием Небесной ведьмы стало разделение принцев, братьев-близнецов. Она украла одного из них, вырвала из объятий брата. Она сожгла правую руку того, кого выбрала своим наследником, и заменила её огромным железным когтем. Она украла его сердце и заменила его камнем. Она превратила его душу в сгусток слепящей злобы. И нарекла его рыцарем Като. А потом она улетела, оставив мою страну разорванной в клочья.
Тем рыцарем был я.
Почему она просто не убила нас всех? Почему вместо этого превратила годы наших страданий в века?
Я пытался не творить зло, но у меня не получалось. Я должен был превращать свет во тьму. Мой брат пытался помочь мне, освободить меня тем единственным способом, который был ему доступен. Он сделал всё, чтобы убить меня, и, наконец, избрал самый действенный путь. Как человек добрый и честный, он никогда себя за это не простит.
Он женился на прекрасной женщине, но проклятье овладело ею, и разум её помутился. Он знал, что так будет. Жена его ушла в другой мир и родила ребёнка. Она умерла при родах.
Моему брату удалось вернуть себе сына, вернуть маленького Мио в страну Дальнюю. Он дал ему всё, что отец мог дать сыну, но Мио отправился ко мне. Он родился, чтобы убить меня.
Когда я увидел его, так хотел обнять, прижать к себе — но в его глазах осталась лишь ненависть. Да, мальчик был прав: я не заслужил любви. Я отправил его умирать, зная, что он спасется и придёт ко мне с мечом. Он пришёл и убил меня.
Я стал птицей, как мать, как все убитые мною маленькие дети, которых я похищал в слепой жажде любви, в безумной попытке создать семью за счёт чужого горя. Я видел, летая в небесах, как радуются эти люди. И я радовался вместе с ними. Но уже на следующий день мой замок вновь восстал из руин, а моё проклятое тело обрело прежний вид. Ведьма была стара, но всё ещё сильна была её ненависть. И прежде чем издохнуть, она обрушила всю свою силу на страну Дальнюю. Я сам нашёл её испускающей дух на развалинах белого дворца моего брата. Мой железный коготь разрубил её пополам. Но на этом сказка закончилась. После смерти высшего зла добро не возвращается.
С тех пор прошло десять лет. Мой ослепший, искалеченный брат умер год назад. Мы сделали всё, что могли. Я научился править если не с добром, то с умом. Люди в деревнях живут в достатке, но они не счастливы. Колодец больше не рассказывает сказок, в одичавшем дворцовом саду растут только чёрные розы. А лошади в волшебном лесу рождаются только чёрного цвета. Чёрные лошади убивают белых и своими мощными клыками разрывают тела на части. Никто больше не играет на волшебных флейтах музыку надежды: её просто нет в мире, где правит рыцарь Като.
— Где мой сын? — спрашивает меня брат на смертном одре.
— Мио погиб, — отвечаю я и глажу его волосы.
Мой брат мог состариться и умереть: проклятье ведьмы отпустило его. Мне, пожравшему силу небесной твари, не видать больше смерти. Только птица Горюн будет оплакивать вечно мою чёрную душу.
Я каждый день прихожу в его комнату. Постель окружена чёрными цветами; на полке в шкафу стоят игрушки, до которых он ни разу не дотронулся. Они ему больше не нужны, моему красивому, взрослому мальчику. Я приношу ему флейту. Но он ломает её пополам. Вначале, когда он был совсем мал, флейта ломалась с трудом. Сейчас я любуюсь тем, как ровно идёт разлом дерева. Одним движением. Он может выходить из этой комнаты — я подарил ему прекрасного чёрного коня, полного злобы и ярости. Как и этот мальчик.
Он спит на постели; его длинные золотые волосы разметались по подушке. Я убираю их с лица и глажу его по щеке.
Десять лет назад он первым встретил ведьму и пронзил её своим мечом. Но его меч против камня не может разрезать чёрный огонь. Его друг погиб на месте. Я вынес его, окровавленного, из того боя. Лучшие кузнецы выковали сыну короля новую правую руку. Работа такая тонкая, она почти как настоящая. Почти: я приказал выкрасить её в чёрный цвет. Вся правая сторона его лица увита нитями шрамов. Но для меня он самый прекрасный. Уже десять лет он — мой пленник.
— Мио, — шепчу я ему на ухо, — проснись, мой Мио.
Он много раз пытался вновь превратить меня в птицу, но его тело никогда до конца не оправится. Это поколение, отравленное ядом заклятий, должно умереть, и родится новое. Для них я буду правителем, богом, королём. А для Мио я — ужасный рыцарь Като. Он ещё не открыл глаза, а кулак уже устремился к моему лицу. Я привычно его перехватываю здоровой рукой, а коготь прижимаю к его горлу. Он снова будет задавать один и тот же вопрос.
— Почему я ещё жив?!
Каждый день один и тот же вопрос.
— Я люблю тебя, — простой ответ, но мальчик не знает, как много нежности, отчаяния и мерзости скрывает этот простой ответ.
Он молча отстраняет мой коготь и встаёт с кровати. Я любуюсь его молодым, сильным телом. Он каждый день тренируется: он жаждет меня убить. С ненавистью он срывает с себя рубашку, и я любуюсь рисунком на его коже. Моя кожа уже вся чёрная и покрыта этим рисунком. Плата за ненависть. Я больше не человек. Мио встал на этот путь год назад. Он полюбил свою служанку, а я вырвал девочке сердце. Не смог сдержаться. Тогда он бросился на меня, он душил меня, выкрикивал проклятья. Он позволил ненависти впитаться в себя.
— Я отправляюсь на Агхаре в горы. Не смей преследовать.
Нас не будет во дворце весь день. Я обязательно последую за ним. Он — всё, что осталось хорошего и светлого в этом мире. Его отец ушёл, он нас оставил. Брат всегда был слабым, хотя таковым является всё добро. Это зло может копиться веками, а добро не вечно. Он знал, что его сын выжил и доверил его мне. Больше никому. Я не позволю Мио погибнуть.
Он снова встречал закат солнца там, где встречал его со своими маленькими друзьями. В тот золотой, счастливый год. Год, когда я был единственным, побежденным злом. Я сел рядом и обнял его.
— Мио, мой Мио, — я поцеловал его в макушку.
Но не это я хочу сказать. Мы оба знаем, мы оба видим. Но пока я не готов сказать это вслух, а он не сможет это услышать. Пока не слышит, есть надежда.
Като, мой Като. Мой возлюбленный наследный принц.

@темы: Фанфик, Мини, Слэш, PG-13

---

[viki-san555]

Название: Пора жениться
Автор: viki-san
Бета: Кошарик, Санди
Размер: драббл, 646 слов
Пейринг/Персонажи: принц/граф
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: женюсь назло, или не надо подшучивать над гордым сыном.
Для голосования: #. fandom Tales 2014 - "Пора жениться"

– Значит так, Дариен, принцесса английская тебе не нравится. Холодная и неулыбчивая. Итальянская уродлива. У китайской глаза не такие, как надо. И вообще, из всех девушек королевства ты не в состоянии выбрать себе жену!
– Папа, мне просто рано ещё жениться.
Дариен мог считать себя самым хитрым принцем на свете. Он спокойно проводил дни в пирах и забавах, на охоте, развлекаясь с фрейлинами матери и простыми служанками. На каждое предложение отца о женитьбе он отвечал отказом. Легко удавалось придумать причину. Нужно ещё закончить обучение, найти верных людей в свиту. Да и кандидатки все не так прекрасны, как его матушка, знаменитая Золушка. Отец подождал немного, а потом ещё немного. Принц думал, что терпение его отца безгранично, но, похоже, ему пришёл конец.
– Тогда женишься, как я женился! Девушка, потерявшая сегодня туфельку на главной бальной лестнице, станет твоей женой!
– Но, папа! Ты так громко кричишь, тебя же услышат все придворные! Сегодня на главной лестнице меня будет ждать целая обувная лавка!
– Не будет, – отец ударил кулаком по столу, – я об этом позабочусь!
Дариену ничего не оставалось, как ждать решения своей судьбы. Правда, он быстро забыл об этом. На балу было столько прекрасных юных девушек, настоящий цветник. Как можно выбрать один цветок из этого букета? Прожить всю жизнь и целовать только одни уста, ласкать одни руки! Это же безумие! В конце бала к Дариену подошёл Костилио, личный слуга отца.
– Пора, молодой господин.
– Да, пора. Все уже разъехались, можно ложиться спать. Даже не знаю, английская принцесса сегодня показалась мне милее, чем обычно. Может быть, я много выпил?
– Нет, господин, спать ещё рано. Вас ждёт встреча с судьбой на бальной лестнице.
Дариен попытался отвязаться от слуги, но тот почти силой вытолкал его за двери главного бального зала. Пришлось идти на лестницу. В это время её белые ступени, освещенные лишь светом изысканных фонарей, кажутся невесомыми, прозрачными. Будто стоит сделать ещё шаг, и ступени поднимут тебя прямо на небеса. Когда Дариен был маленьким, он любил сидеть на верхней ступеньке и любоваться садом. Но это время давно прошло, ему двадцать лет, он взрослый мужчина! Принц с раздражением окинул лестницу взглядом, и сердце его пропустило удар. На дрожащих ногах он спустился к подножию белого царственного великолепия. На первой ступени лежала подошва от ботинка. Такие носили садовники, фонарщики – люди, выполняющие самый тяжёлый, грязный труд. Принц зажмурился и помотал головой, открыл глаза. Подошва от ботинка сорокового размера никуда не исчезла. Принц поднял её, ноги подкосились. Судьба застала его на земле, с куском грязной кожи в дрожащих руках.
– Господин! Прошу вас, простите! Это я потерял, зажигал фонари и вот…
Он выбежал из-за деревьев, высокий, сильный мужчина. У него рыжие, как огонь, волосы и голубые глаза. Это всё что успел рассмотреть принц, прежде чем сознание его покинуло.
Очнулся он в своей постели, за дверью слышались голоса. Один принадлежал отцу, второй, глубокий и красивый, принц уже слышал. Но сейчас в нем нет раболепия и страха.
– Благодарю вас за помощь, граф Осборн.
– Ваше величество, служить вам – большая честь. Но вы уверены, что наша невинная шутка не повлияет на здоровье вашего сына?
– Зато он точно выберет себе принцессу!
Дариен сжал зубы, от злости и обиды слезы выступили на глазах. Ах, так! Ну, погодите, венценосный папочка!
Многострадальный ботинок он нашёл легко, найти графа было ещё легче: он был первым советником его отца. И проклятье, он был самым красивым мужчиной в королевстве! Стоило спросить о нём любую фрейлину, и она краснела! Дамы считали его самой выгодной партией после их светлости принца Дариена. Принц тщательно подготовился к встрече, он вломился в личные покои графа, когда тот был один, рассматривал карты и документы. Граф тут же вскочил из-за стола и поклонился.
– Ваше высочество, чем обязан высокой чести вашего визита? Король желает меня видеть?
Дариен бросил на стол грязную подошву. Коробку с кольцом открыл со всей возможной осторожностью.
– От судьбы не уйдёшь, граф! Отец обещал женить меня на первом встречном, а мама говорит, любовь приходит с годами. Будем примерять туфельку?

@темы: Фанфик, Драббл, Слэш, G

---

[viki-san555]

Название: Священный брак
Автор: viki-san
Бета: Кошарик, Санди
Размер: драббл, 641 слово
Пейринг/Персонажи: человек/дракон
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: сам себе Злобный Буратино
Для голосования: #. fandom Tales 2014 - "Священный брак"

– Выпусти меня отсюда, мерзкое чудище! Я тебя на куски порублю!
Тану и Корах задумчиво посмотрели на винтовую лестницу. Оттуда с диким грохотом летели кубки, тарелки и инкрустированный золотом поднос.
– Что на очереди? – пошевелил ушами Корах.
– Шкаф и железная булава, – Тану с невозмутимым видом отхлебнул вино из чаши.
– Шкаф он не поднимет, это точно. Но зачем ты ему булаву оставил, он же может с нею на тебя броситься!
– Это гоблинская булава, он её и с места не сдвинет. И я его за ногу цепью к стене приковал, а то ещё решит через окно удрать и шею себе свернёт, – Тану – сама практичность.
– Проще было бы запереть двери спальни.
– Пусть чувствует себя свободным. Подумаешь, ужин вышвырнул в коридор, зато от завтрака не откажется. Запереть его в спальне – слишком простой путь, по-человечески глупый.
– И это мне говорит дракон, которому лень было слетать в другое царство за принцессой, – Корах метко запустил бычью кость в угол для мусора.
– Ты знаешь правила. Чтобы дракона признали совершеннолетним, готовым к спариванию, он должен завести себе знатную любовницу из рода людей. Так? Так. Идиоты похищают принцессу и позволяют рыцарям себя убить. Умные драконы договариваются с ближайшим корольком и отдают ему часть богатства в обмен на его младшую дочку. Похищают её на время, показывают в голом виде на совете старейшин и возвращают обратно папочке.
– Я об этом не знал, – Корах в замешательстве почесал лапой затылок, – свою принцессу честно похитил. Чтобы её познать, пришлось зелье уменьшения пить и в человека превращаться.
– Это ты зря девушку обидел, старейшины девственного платка не требуют уже лет триста. Надо было ко мне обратиться, я бы тебе подсказал. Я ещё за пятьдесят лет до совершеннолетия договорился обо всём с королем Эдуардом, а он меня так подвёл. Не смог принцессу заделать, ну, ты представляешь! Пятеро детей, и все парни! Даже на стороне, у служанок и крестьянок мальчики рождались! Я с него потребовал принцессу, а принцессы-то и нет! Лететь в другое царство за самкой? Так надо будет похищать её, как в старину, рыцарей убивать, замок жечь. Зачем, мы же цивилизованные существа. В общем, забрал я его младшего сына. Подкуплю кого надо, за девушку засчитают. Тем более, у него волосы светлые и длинные, сам тощий. Вполне себе подойдёт. Одно плохо, парня предупредить не успели. Думает, что я его сожрать хочу или ещё чего похуже с ним сделать.
– А как же любовь? Разве принцесса не должна полюбить тебя? Раньше именно это было главным условием.
– Ой, Корах, ну, неужели ты веришь в эти сказки! Человек и дракон никогда друг друга не полюбят! Поживёт принц у меня пару дней, и отпущу его с мешком сокровищ. Жизнь свою у братиков выкупит, когда настанет время наследство делить.
– Сама практичность, – ухмыльнулся Корах.
– А то! – гребень Тану гордо вздыбился.
Корах ухмыльнулся, потягивая горячее вино. Тану – его друг, Корах их дружбу всегда ценил, любил прилетать в замок синего собрата и есть с ним за одним каменным столом. Но практичность и бездушность Тану начинали раздражать, пора поставить друга не место и заставить уважать древние традиции. Корах был красным драконом, его допускали в замок старейшин, и о законах обряда совершеннолетия он знал намного больше собратьев. Он мог бы сказать Тану, что брак с мужчиной отличается от брака с женщиной. Принцессу можно отпустить домой, а принца – нет. Это на всю жизнь. И дракон, объявивший своей парой самца человеческого рода, должен снести от него яйцо. Иначе он навсегда будет изгнан из драконьего общества как оскорбивший и поправший священный для драконов мужской брак.
– Ладно, пора мне. На празднике встретимся. Принц красивый, Тану, мне нравится. Совет тебе с ним да любовь.
Корах подошёл к огромному балкону и, расправив крылья, провалился в ночную мглу. Вечер был отличным, а утро будет ещё лучше. Он с удовольствием полюбуется на морду Тану, когда старейшины объявят их с принцем мужской брак состоявшимся и преподнесут в подарок счастливым новобрачным малахитовое гнездо для первого яйца.

@темы: Драббл, Ориджинал, PG-13

---

Сказка о второстепенном персонаже

[NeAmina]

Автор:  NeAmina
Канон: русские народные сказки
Категория: джен


Служу я в сказке пятым персонажем – не главный положительный герой, не старший брат я, и не младший даже, и даже не внушительный второй. Позиция моя зыбкA и стрАнна: то вроде бы вот я необходим, но не достоин имени Ивана, довольствуюсь прозваньем Никодим.
А вот сегодня, повезло мне, братцы, пришел заказ на принца и коня. И так как наш Иван успел набраться, на эту роль отправили меня. Собрали-снарядили очень скромно, невзрачного конягу привели, вручили мне уздечку и котомку, в котомке – только горсть сырой земли. Одна земля, ни серебра, ни злата, но не привыкший падать духом я. Не поминайте словом злым, ребята.
Так началась история моя.

По всем канонам богатырской доли, старательно минуя города, я выехал сначала в чисто поле, где камень путеводный увидал. Ну, а поскольку грамоте не учен (не понимал я просто смысла в ней), решил, что влево всяко будет лучше, припомнив шутки смачные парней.

Я шел недолго, может больше часа, плечо к плечу с задрипанным коньком, как вдруг учуял: вкусно пахнет мясом, причем вполне хорошим шашлыком. Прибавил шаг, коньку поддал под тушку, чтоб шел быстрей, вдруг там уже толпа. Придя на запах, увидал избушку, вокруг нее – на кольях черепа.
Навстречу вышла бабушка с кинжалом, у ног ее крутился черный кот. Но тут моя лошадка убежала, предчувствуя трагический исход. Приветствовал я бабушку поклоном, как на Руси всегда водилось встарь: давай-ка ты, по сказочным законам, мне баньку истопи, мяска пожарь. Потом у самовара с кружкой чая, в нескромном пребывая неглижу, я про свои поведаю печали и новости подробно обскажу.
Ну, не попрешь ты супротив канона, хоть триста лет в обед, хоть волос бел. Под аккомпанемент кошачьих стонов, я выспался, помылся и поел, успел за чаем с бабкой посудачить, проникнуться старинною волшбой, советы получить, а к ним в придачу– клубочек ниток серо-голубой. Недолго приобщался я к культуре: звала дорога, пыль кропя дождём.
Ну, силы мне не занимать и дури, как выяснилось опытным путем. А может быть, и бабкино коварство сыграло роль, понятно и ежу…Клубочек, улетев в другое царство, свалился в пограничную межу. Неспешно плыли по протокам птицы, и каждая из них – жестокий страж, ведь заграница – это заграница, другая сказка, мир и антураж. Шумел лесок (ну, прямо, как на даче), по синеве бежали облака. А я сидел, надеясь на удачу, присущую Иванам-дуракам . Так вжился в роль, что позабыл о главном, мне сказанном в преддверии пути: что в русской сказке повезет Ивану, а Никодиму может не свезти.

@темы: Сказочные герои, Стихи

---

Для желающих поддержать сказочные фандомы на ФБ!

[Maxim in love]

Сегодня в полночь на Фандомной Битве оканчивается голосование за драбблы рейтингом G-PG13.
Сказочные каноны на этой ФБ представляют фандомы:
Tales - забористая солянка по разным сказочным канонам)
Izumrudniy Gorod - по всем известной книге Волкова
Lamberto Bava - по творчеству сказочного режиссера ("Пещера золотой розы" и др)

Ссылки ведут на выкладки драбблов

Пойти и проголосовать за сказочные команды можно сюда: fkvoting.diary.ru/p199356342.htm
Правила в посте указаны. У каждой команды можно выбрать по одной работе для голосования (не больше), в списке для голосования не менее трех строчек и не более десяти, занятых соответственно разными командами.

Поддержим сказочников!

@темы: Объявление

---

История колобка на НТВ

[NeAmina]

© Дмитрий Горбулин

@темы: Сказка фольклорная, Театр/кино/мультипликация

---

Прекрасная женщина немного за тридцать.

[viki-san555]

@темы: Коллаж/демотиватор, etc, G

---

Девичьи игры

[viki-san555]

Девичьи игры
Автор: viki-san
Беты: Санди, Совушка

Фэндом: Народные сказки, предания, легенды

Пэйринг или персонажи: Баба Яга/девушка

Рейтинг: NC-17
Жанры: Фемслэш (юри), Фэнтези
Предупреждения: Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Девушка Марья пришла к Яге за излечением от хитрой болезни разума, но Яга разглядела в ней сильную ведунью будущую и решила ту болезнь себе во благо использовать

Всё же не так оно устроено в мире сказочном. У людей всё в жизни днём происходит, а вот у Яги либо с утреца все радости жизни приключаются, либо вечером, когда спать пора. Да, она ночами спит! Не ведьма-молодка какая, что на метле ночами летает и сиськами машет! Яга, конечно, тоже не дура в энтом деле, но тока с компанией. И как завидит этих идиоток в небесах на метёлке, так и хочет заклятьем каким прям вот в пизду пульнуть, чтобы жопой своей не пугали нормальную нечисть русскую. А она, Яга, высшая ведьма, лекарка, мастер боевых заклинаний древних и большой авторитет. Хотя тоже иногда хочется, хм, и полетать и помахать. Да должность не позволяет.
В общем, с такими мыслями гадостными взбила Яга перинку на печи, баньку истопила и накрыла богатый стол. Гостей не ждала, да мало ли. Ночь такая… хорошая, летняя, лунная, воздух сладкий. Так и тянет кого напоить, накормить да под бочок уложить. Даже Баюн по кошкам деревенским убёг.
Села Яга покушать, а тут изба поворачиваться стала, Яга аж руки потёрла от предвкушения. Но вместо молодца с большим достоинством стояла на пороге совсем малая девица. Рыженькая, в лаптях и цветастом сарафане – явно не княжна и не ведьмачка, что скрывается под личиною чужой.
– Чего надо? – рявкнула Яга.
Быстрее энто дитё убежит, быстрее спать ляжешь. А то сейчас начнётся выспрашивание красы или приворотов. Оно-то можно, но не сегодня. Сегодня Яга других гостей ожидала.
– Ты меня сначала напои, накорми, спать уложи, а потом и спрашивай, – пролепетал этот одуванчик-переросток заплетающимся языком.
Яга заржала некрасиво. Вот людишки тупые, а! Обрядовые слова из уст в уста передают, а значение их ни хрена же не знают. Перевод этой фразы таков. «Я поем твою жертвенную пищу, я пройду обряд омовения, я соединюсь с тобой на ложе, а за то, о великая дочь Макоши ночной, дай мне свою силу».
Мужику то говорить положено, но никак не молодухе.
– Ну заходи, красна девица. Давай узнаем, чего тебе надобно.
Можно было бы девчонку выгнать или заклятием вертячки в болото прямиком отправить, но Яге было скучно. Да и ночь… красивая была ночь.
Вот сидит молодуха за столом, Яга к ней закуску пододвинула, вина крепкого налила.
– А говорят, вы старая,– малышка икнула.
Яга покрутила бокал с вином в руке. Когда две девы выпивают, не кубки на стол подают. Всей рукой только за уды мужские деве держаться положено.
– Я сама выбираю, как выглядеть. Так как звать тебя?
– Марья. Родные Марфушей зовут.
– И чего тебе, Марфуша? Отворот, приворот? За проклятьем не ко мне идти – к колдунам Чернобога да к Ягам чёрным. Но они подороже моего возьмут.
– А вы что возьмёте?
– То от дела зависит. Так чего тебе надобно.
– Мысли поправить. Я воспылала страстию любовною к жене нашего барина!
Марья спрятала лицо в ладони и заплакала. Яга бокал на стол поставила. А вот энто уже интересно, Яга слыхала о такой хвори разума. У темников-то оно хворью не считалось, а во многих обрядах древних и нужно было. Кощей вон и без обрядов вельми это дело любил. Но чтобы человек такого захотел, то редкость большая.
– И давно тебя припекло, девонька? А может, боярыня, твоя приворот на тебе испытала? Дай я гляну на силу твою.
Посмотрела Яга силы гостьи. Нету приворота, а вот зачин на магичку большой. Кстати, матушки и батюшки нет у неё, взял её барин к себе в услужение ещё малой. Работала девчушка исправно, боярыни была первая помощница. Любовь уже знала с одним дворовым парнем, но лишь один разок, и семя он в неё не спускал. Да и страсти она не почувствовала, ибо действительно любила токмо боярыню свою. Но не как девицу – как матушку. А что на сиськи её в бане заглядывалась, так какой молодухе не хочется дойки поболее иметь? Задумалась Яга серьезно. Дать бы девчонке какого отвара успокаивающего и наплести, что вылечила она её. И чего? Ещё годок – и барин ей под сарафан полезет, пойдут детишки внебрачные. А как надоест барину, женит он на ей дворового, и до конца дней ждёт её дом да кухня. Сила пропадёт к чертям. А силы много.
Яга хорошая чем от ведьмы отличается? В ведьмы всякую берут, отдай всю себя злым силам в заём – и ведьмачь на здоровье. Истинные последователи чаровой силы таких презирали. А вот будущую Ягу найти и на север отдать в ученичество – то дело хитрое и тонкое. Человека надо заманить, пообещать хорошего. Хорошее-то будет, токмо не сразу. И надо человека накрепко к себе привязать.
– Знаешь что, Марья. Помогу я горю твоему, но вначале в баньке давай попаримся и спать ляжем, утро вечера мудренее.
– Но мне надо…
– Никуды тебе более не надо,– Яга провела рукой по воздуху, к утру забудет девчушка жизнь свою прежнюю.
В бане стоял жар сильный, потерла Яга девочку скребком, веником пообхаживала. Сели они в предбаннике квас пить.
– Не верю я, что на баб тебя тянет, хотя проверить надо. Когда вот так делаю, приятно? – Яга спустила с девицы покрывало и нежно погладила высокую маленькую грудь. Марья вздрогнула, но быстро расслабилась. Яга ухмыльнулась, всё её мужики обхаживали, давно уж она сама мужиком не была. Склонилась над девушкой, взяла в рот розовый сосочек и стала ласкать. Марья тихо застонала. Яга так с другой грудью сделала, чувствуя, как бёдра тяжелеют. Спустила ткань совсем, погладила округлую попку.
– Госпожа Яга, я… я люблю барыню свою, но никогда этого не делала. Один раз мы с Васей…
– Тихо, девчонка, – Яга прижала палец к губам,– первое правило полюбовное запомни: когда ты с одним, негоже другого вспоминать, невежливо оно. Я тебе сегодня покажу, чего две бабы в койке делают. Не понравится – отведу мысли срамные, понравится – научу, как барыне твоей хорошо сделать, и приворот дам, чтобы она не убёгла от тебя, чтобы вперед своего мужа волосатого-бородатого в твою кровать бежала. А это плата твоя за то. Договорились?
– Ладно.
– Вот и славненько,– Яга затащила девушку себе на колени, уже не таясь, провела языком по нежной шейке, обвела грудь языком. Марья несмело её груди рукой коснулась. Яга с удивлением ощутила, как дыхание сбилось. Приятно всё же человека в своих руках держать.
– Пошли на печку, рыженькая.
Легла девушка на подушку, волосы рыжие разметались. Яга вначале каждую веснушку на лице поцеловала, за щёчки ущипнула и только потом губами к губам приникла. Плоховато малышка целовалась, да что с учителей взять, которые через тын перегибают, сарафан задирают, присовывают и всё. Обленились мужики вконец. Яга опустилась ниже, чтобы её соски и соски Марьи потёрлись друг о дружку. Марфуша громко застонала и прикусила губы. Яга нетерпеливо скользнула вниз, живот целуя, в пупок языком проникая. Но это всё игры детские. Ей больше нравился пушок внизу живота, тоже рыжий. Яга себя очищала по турецкому методу, многие бабы тоже секрет пасты той знали. Но Яге нравилось, когда там волосы есть.
– Раздвинь ножки шире, голубка моя.
Марфуша подчинилась, Яга сначала пальчики на ногах поцеловала, излечила пару царапин от веток и только потом срамные губы раздвинула. Пощекотала кончиком языка интимное местечко. Марья взвизгнула, дернулась вся.
– Госпожа Яга, не надо, там же нечисто.
– Малышка, ты, когда человека любишь и хочешь, ничего нечистого в нём быть не может. Если мужик тебе говорит, что ты нечистая, и он поэтому тебя не обласкает везде, дай ему ведром по зубам и прочь иди. А он пусть свои зубы вместе с гордостью с пола собирает.
Марфуша хихикнула, но расслабилась. Яга снова губами стала её ласкать, сильнее сжимать маленькие грудки. Добралась ртом до самого мокрого места и засунула туда язык, стала им водить быстро и сильно. Марфуша выгнулась на постели, Яга её удержала. А потом начала посасывать маленький нежный бугорок. Но быстро остановилось, ей не хотелось, чтобы Марья вот прямо сейчас испытала наслаждение. Подняла ее Яга, прижалась, стала тереться, плавно двигая бедрами, Марфуша вдруг сильно забилась в её руках, Яга гладила её и целовала, пока та не затихла, тяжело дыша. Но самой Яге того мало было, положила она разомлевшую деву на перину.
– Заклятий боишься?
– Не видела, но… нет, от вас нет, – Марья пыталась перевести дыхание.
Вначале Яга подула на её тело, чтобы успокоилась и снова возжелала. А потом закрыла глаза. Её срамные губы сильно раскрылись, и женский орган любви стал расти и наливаться. Любила Яга это заклятие искренне. Хоть и не хорошо других вспоминать, но приятно видеть лица гостей-мужчин, их выпученные от страха и удивления глаза. А когда они воют в подушку, на уд магический насаженные, так и ещё лучше. Марья тоже смотрела, но без страха, скорее с удивлением. Погладила рукой.
– А вы? Ну, если засунете, в вас же некому засунуть будет?
– Спасибо за заботу, дорогая, – Яга достала из-под подушки золотой уд, который в руках у неё задрожал как живой, и одним движением ввела его в себя.
– А мне любы ваши заклятья, – Марья поцеловала Ягу, и та качнула бедрами навстречу. Всё же поменьше надо было вырастить уд. Девушка вскрикнула от боли, но тут же застонала от удовольствия, подчиняясь чарам. Яга с наслаждением брала ее, чувствуя, как внутри двигается золотой уд. По бёдрам прямо судороги шли, избушку наполняли влажные звуки от двух разгорячённых тел…
В этот раз Яга кончила первой. Устроив Марью удобнее, она за несколько движений отправила её в райские кущи, даже семя сделала, чтобы натуральнее всё было.
– Ну и как оно тебе больше нравится?
– Даже не знаю, – Марья поглаживала грудь Яги, – а зачем я вообще сюда пришла?
Яга нежно погладила рыжуху: заклятье быстрее проникает в разум, наполненный страстью. Это все ведьмаки знают, некоторые даже насилием не брезгуют.
– Чтобы со мной побыть и магии обучиться. Ты спи пока, утро вечера мудренее.
С первыми лучами солнца Яга ещё раз Марью поласкала, пальцами подразнила её и внутрь ими проникла, сразу тремя. Рыжуха стонала и кричала на постели, но Яга не отпускала, пока та снова не познала счастье.
Надо её силою наполнить и её собственную силушку немного открыть. Даже на ступе путь в северную школу Яги долог и труден.

@темы: Фемслэш, Сказочные герои, Мини, NC-17

---

Кощей

[lashgalina777]

Автор: viki-san

Фэндом: Народные сказки, предания, легенды

Пэйринг или персонажи: Кощей/Иванушка. И другие сказочные персонажи

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Драма, Фэнтези, Фантастика, PWP
Предупреждения: Кинк
Размер: Миди, 17 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Русича отдали Кощею в качестве дани. Но древний кудесник хочет от Иванушки не только верной службы...


Жаркая была битва. Кощей снял с головы шлем и в гневе плюнул на ненавистную русскую землю.
Удар палицы железной человека бы убил, но на то он и Кощей, смерть его не берёт. Почему эти русичи такие глупые?! Он же немногого просит. Подумаешь, два мешка пшеницы и золото. Золото русичам всё равно без надобности, и золотая дань лишь раз в год. Князь из града Киева поболее его дань тянет. Ну, князь зато не просит раз в три года красавиц девиц и красавцев юношей. А Кощею нужны люди, в конце концов! Армия, обслуга. Изменённые магией дольше обычных людей живут, сказали бы «спасибо» за то, что их сыновья и дочери и в шестьдесят на семнадцать выглядят, а служат, почитай, лет по триста. Вот сколько народу сегодня на ратном поле полегло – не сосчитать. Дураки.
Подскакал к нему Соловей с докладом, конь волшебный на дыбы встаёт, разбойник его еле держит.
– Много выживших?
– Есть, господин. А главное, поумнели людишки. Жертва тебя ждёт.
Юношу привязали к столбу за деревней. Только одного, но этот один троих стоит. Кольчуга и одежды в крови, – значит, прямо с поля приволокли. Взгляд пламенем ненависти пылает. Спешился Кощей, подошёл к столбу. Ни слова не сказал златовласому сыну земли русской, камень магический одним ударом в сердце вогнал. Человек даже закричать не успел, обвис в верёвках.
– Я взял тебя, теперь ты – умертвие, слуга мой верный. Если будешь мне верой и правдой служить, я заберу камень из твоего сердца, и ты сможешь умереть и в могиле лежать спокойно. Если нет, терпеть тебе вечно пытки, страдать от боли.
Более и не взглянул Кощей на мальчишку этого. Прибыл обратно во дворец дела свои тёмные творить. В одну ночь опыты важные в чаровой комнате занимали разум его, спал Кощей дурно. Это и защитило, еле успел от кинжала серебряного увернуться. Хоть Кощея, темника великого, это бы не убило, но удивление и злоба его немерены!
Кто посмел руку поднять на господина?!
Стоит у постели тот самый мальчишка, от боли корчится. Повелителя предал! А взгляд не пустой, как у всех умертвий. Осмысленный, ненавистью наполненный. Как и тогда, у столба.
– Ах ты, бесов сын! Ты хоть понимаешь, кого жизни лишить пытался?! Я повелитель твой до конца времён, великий темник Кощей! Бессмертный! Позабыл об этом?
– Ты мне не господин, я убью тебя, выродок, – зашатался мальчишка, на колени рухнул. Вот это сила духа! А ведь Кощей в дух этот никогда особо не верил.
– Имя своё помнишь?
– Иван я, конюха сын.
– Пошёл вон, – повёл Кощей рукою в воздухе, волю запечатывая; умертвие развернулся и ушёл к остальным в хладные подвалы.
И с той минуты потерял Кощей сон и покой. Неужто так бывает, чтобы волю человека ничто не сломало? Ни смерть, ни боль. Не бывает такого крепкого разума, такой сильной души.
Стал Кощей за Иваном наблюдать, в битвы и набеги его более не брал, ибо не был уверен, что раб в спину не ударит. Лишь один раз подошёл, чтобы к добыче своей внимательнее присмотреться. Волосы светлые, глаза как небо синие, фигура лепа. Любил Кощей таких мужчин, в его стране страсть эта под запретом не была. Подозвал слугу ближе.
– Как тебе в хладных комнатах, ты ведь чувствуешь всё? Ты ведь человек?
– Тело стынет, очень больно.
– Хочешь, обогрею тебя на ложе?
Исказилось лицо прекрасное от отвращения, сглотнул, смотрит зверем.
– А я всё равно обогрею. Ты моя игрушка, не чужая.
Вечером пришёл Иван к Кощею, не мог не прийти. Даже если бы обе ноги себе сломал. Доспехи сразу исчезли, стоило Иванушке в опочивальню войти. А вот одежды чёрные Кощей сохранил.
– Нравится тебе мой вид? – злыдень подготовился к встрече. Лежит на золотом покрывале, красуется, снова молодой, волосы чёрные разметались, глаза зелёные сверкают силою магической.
– Говаривал мой батька, если в крынку мёду помёт птичий залить, никто этот мёд есть не будет. Ибо воняет мерзко. Что мне до твоей крынки, Кощей, ежели вонь от тебя по всей Руси идёт?
– Не разумеешь, – вздохнул Кощей, – не бойся, научу.
Поднялся с ложа, сбросил одежды шёлковые и подошёл к умертвию. Провёл рукой по груди, – нету стука живого, камень сердце сковал. А душу не может, вот же удивительное дело. Расшнуровал рубаху, стащил со слуги неверного.
– Чего удумал? – Ивашка дернулся весь, как от удара.
– Нет ничего страшнее магической боли, она изжигает тебя. Но ты даже с ней справляешься, и служить мне не желаешь. Так, может, я любовью твою покорность получу?
Толкнул Кощей Ивана на ложе, тот сопротивляться не стал. На лице ничего не отражается, будто закаменел весь.
– Ты меня что, как девку использовать желаешь?
– Ну, не как мечника же? В любой момент врагам на помощь прейдёшь, опыт ты мой магический неудавшийся, – Кощей склонился над красавцем, пропустил меж пальцев пряди золотые.
– Разве у тебя в плену не томятся красавицы со всей земли русской? На что я тебе сдался?
– Ты краше и сильнее, лучший. А мне самое лучшее надобно, – Кощей отстранил сжатый кулак.
Сбросил с Иванушки оставшиеся одежды, провёл руками по ногам от колен к бёдрам. Капнул на ладони живой воды и стал втирать в тело русича. Сначала лениво, медленно, по кругу. А потом ствол обхватил рукой и стал тереть быстро и сильно. Вскрикнул Иванушка, чувствуя, как снова жизнью тело наполняется. И не только жизнью: сейчас похоть его туманит страшнее боли. Погладил Кощей щёки алые, коснулся губами уст мягких, податливых, прикусил нижнюю губу. Иванушка его по голове гладит, руками в волосах путается… Хорош чертёнок, красивый.
И тут схватил Кощея Ивашка, намотал волосы на руку и с ложа сбросил.
– Пошёл прочь, погань заморская!
Разозлился Кощей по-настоящему, а когда ярость на страсть наслаивается, это страшно. Призвал силою со стены кинжал любимый с лезвием тонким и острым, с красным узором по рукояти. Бросился зверем на умертвие, ударил в живот, провернул. Застонал Ивашка, кровь по губам потекла. Слизал её Кощей и поразился, даже затрепетал. Живая кровь, нету духа мёртвого в ней!
– После магии твоей проклятой не больно совсем, – прошептал Ивашка и шаг вперёд сделал. К двери, против воли хозяина, с ножом в животе!
Вырвал Кощей оружие и снова непослушного мальчишку на ложе толкнул, прижал крепко. Заговор над раной прочитал. Ослабел всё же человек от боли и позволил снова касаться себя. Погладил Кощей соски кончиком языка, зубами прикусил, вздрогнул Ивашка под ним.
– Как же мерзко всё, что с тобой связано, повелитель.
Улыбнулся Кощей, языком дорожку прочертил по телу вниз и обхватил губами средоточие страсти этого прекрасного тела. Действует вода: ствол сильный, гладкий, горит весь. Стал Кощей его губами ласкать, вылизывать, посасывать. Более не доверял он рукам мальчишки, когда ладони его коснулись, схватил их и к постели прижал крепко. Застонал Иванушка, извиваясь под ним.
– Да отпусти же ты меня, мочи нет тебя терпеть!
Отстранился Кощей и взял кинжал, вновь его кровью напоил. Резал быстро, чётко, выводя на теле свой знак, кровь на покрывало потекла. Обагрил Кощей в ней ладони, растёр по телу доброго молодца, пока тот весь алый не сделался, и новый наговор прочитал.
Никому ни дано уйти от заговора крови, нет такой магии. Вот теперь Иванушка в его объятья бросился, спешно губы целовал, будто через секунду сгорит весь мир, и не успеет он остудить бурлящую кровь. Засмеялся Кощей довольно, перевернул русича на живот и бёдра огладил. Неужели и правда такие люди бывают, как солнышко красное, – везде лепы?
Не хотелось ждать злыдню, и времени ещё ох как много будет с этой игрушкой поиграть. Навалился сверху, входя сразу и до конца. Ивашка только от боли изогнулся весь, будто лук татарский. Схватил его Кощей за бёдра, яростно и зло продираясь внутрь. Хотелось поставить как можно больше знаков на красивом теле, чтобы русич и не думал о предательстве и побеге. Впервые за сто лет потерял Кощей власть над собой; закрутилось всё перед глазами. Упал на мальчишку, задыхаясь, как после битвы. Отодвинулся, перевернул пленника и по волосам мокрым погладил.
Взгляд у Иванушки пустой, дрожит весь. Более не сопротивляется. Улыбнулся Кощей, долго и нежно вылизывал всё тело своего умертвия, губами ласкал, пока длинная судорога по телу прекрасному не прошла и семя не излилось.
– Будешь ли верно мне служить, безымянный?
– Буду, господин.
Засмеялся Кощей счастливо. Лжа оно всё: и дух русский, и силы их тайные.
– Так поди вон.
Встал умертвие, оделся и покинул покои господина. Кощей нож окровавленный в руке повертел и на пол бросил. Вот и снова скучно.
Потом вновь – бои и походы, но всё равно Кощей боится Ивашку на битву брать. А вдруг повредят ему вороги? И никогда он более не погладит эти волосы златые, не увидит, как в глазах синих блестит страсть…
Дважды он ещё Ивашку на ложе брал, дважды ранил тело и пил кровь, наполнял страстью неправильной, для русичей запретной. Сегодня тоже звать собрался, но Соловей его в тронном зале с докладом перехватил.
– Господин, прости, что беспокою тебя, не казни меня, выслушай. У меня тут чудь сам себя на куски порубил. Теперь вот ползают эти куски по хладной комнате, не ведомо мне, что делать. Я бы спалил его, но замечаю, ты к нему интерес имеешь, в покои свои личные вызываешь.
Бросился Кощей в хладную комнату, зал каменный, льдом покрытый. Тут в гробах дубовых крепких почивали умертвия, когда были ему без надобности. Мальчишка умудрился себе руки и ноги отрезать, голову откромсать. Лежала теперь эта голова в уголке и плакала. Подошёл к ней Кощей, пнул сапогом.
– Как же это так, я же… я не хотел тебе служить. Даже на ложе пытаюсь сопротивляться тебе, тварь тёмная. Думал, смертушку свою призову и освобожусь от тебя.
– Глупый Ивашка, – вздохнул Кощей, поднял голову и пошёл в чаровую комнату. Остальные части тела Ивашки верные слуги следом принесли.
Пришил Кощей голову к торсу, прочитал заклинания, швы убирающие.
– Скажи мне, непослушный, непокорный, может, тебя вот так и оставить? А что, в опочивальню тебя слуги верные принесут. Как тогда противиться будешь?
– Язык тебе отгрызу.
Пришил Кощей всё обратно, на руках отнёс молодца к себе в покои, сел на край ложа.
– Пока камень в сердце, не освободишься. А освободишься – в пыль превратишься.
– Освободи меня, Кощей. Богами клянусь, зла держать не буду, перед Перуном за тебя, злыдня чёрного, просить буду.
Склонился Кощей над Иванушкой и поцеловал нежно, нежно.
– Нет, Иванушка, Руси сын, не освобожу. Любви твоей добиваться буду. Верую, что силён русский дух и ничто с ним справиться не может. Боль вытерпит, унижение, всё, что угодно. Покорным ты станешь Кощею, Иванушка. Кощею, который влюбился в тебя.
– Не ведомо тебе, зверь тёмный, что есть любовь, – прошептал Иванушка и затих, забылся тяжким сном.
Кощею-темнику сон без надобности, пролежал он до утра подле своего умертвия, думу думал. Не уйти от любви ни человеку, ни зверю, никому на земле этой. Страшная пытка и кара – любить. Давно он на свете живёт; молодому кудеснику игр на ложе и достаточно было бы. Но Кощею хотелось, чтобы Иванушка смирился с телом своим, пленом вечным, и если уж не умерла душа молодца, то должна она ему принадлежать целиком и полностью. Да вот мудрости у Кощея не хватило, чтобы не силою, но хитростью покорить Иванушку. Ничего, был у Кощея верный друг, который поможет завсегда.
С первыми лучами солнца рассветного оседлал Кощей коня верного, раздал наказы Соловью и другим слугам главным и отправился в путь-дорогу. Принёс его конь быстрый в чащу дремучую, в место тайное. Стоит на поляне дом погребальный, изба на одной лапе куриной.
– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.
Обернулся дом со скрипом; ох и старо жильё магическое, брёвна толстые от времени почернели. Отворил Кощей двери, вошёл в темноту. Паутина везде, пыли слой толстый, но смрада мёртвого нет и быть не может. Ибо не мёртвый тут лежит, а упокоенный. Печь на пол избы, на печи Яга почивает, – высоко, чтобы лицо в доски упиралось. Как в гробу; такова её кара себе самой и источник силы её. Поднатужился Кощей, тело двухметровое с печи снимая, заскрипела нога железная из стали магической о половицы. Посадил хозяйку на стул ладный, крепкий, убрал с лица чёрные волосы спутанные. Слеза по щеке сама сбежала.
– Как же так, вражина ты моя, неужто уйти мечтаешь? Неужто меня, дурака, бросишь тут? Яга, заклинаю, открой глаза, взгляни на меня. Мочи нет видеть, как ты себя мучаешь.
Открылись глаза, силою вспыхнули. Тут же будто ветер по избе прошуршал. Вот и свечи загорелись, и скатерть вышитая на столе, яства вкусно пахнут. Только Яга какой была, таковой и осталась. Огромная, страшная, металл ноги железной, письменами обитый, не делся никуда.
– Ты чего это слёзы льёшь? А ну, быстро самогонки выпей и сопли утри! Али позабыл, кто ты?!
– Кощей Бессмертный, Руси-матушки ворогов сын, – усмехнулся Кощей вымученно и стопку самогона опрокинул, закусил огурчиком кислым.
– Кощей, да ты чего? – воззрилась на него Яга удивлённо, – я слышала о таком. Вечность разум убивает. У меня вот почти убила. Но ведь не память же? Хочешь, настой приготовлю от тёмной болезни?
– Память, Яга? А на что она мне, память? Как схлестнулись мы, небесные, с народом твоим земным. Как от битвы той страшной погибла вся Гиперборея и весь флот наш пал. Как очнулся я на земле, кровью напоенной, – я, да девушка молодая, Яга, ведунья силы земной. Одной ноги у неё более не было. Нашёл машину свою покорёженную, излечил девушку, ногу ей из металла сделал. Как очнулась она, бились мы и разошлись по сторонам света. И встретились снова из отчаяния, и родился от того отчаяния ребёнок вечный, Финист Ясный сокол. Отверг он нас обоих. И живём мы, проклятые, не враги и не друзья, не любимые и не любовники, и нету у нас в душах уже света. Ты мертвяка из себя изображаешь, я с человечками войну без смысла веду. Помню всё, Яга, будто вчера это было. И летун мой над Гипербореей, и взрывы, и крови реки. Всё бы отдал, чтобы забыть, Яга. Всё на свете, даже вечность эту проклятую.
Только сейчас понял Кощей: держит Яга его за руку, пальцы дрожащие гладит.
– Чего ты хочешь, Коща? Скажи, всё для тебя сделаю. Ты и Финист, – всё, что у меня осталось. Не проси ты только вернуться к тебе и твоею быть. Не могу предков своих предать, мир целый, твоими братьями порушенный.
Поцеловал Кощей руку её, холодную, с когтями острыми.
– Я полюбил, Яга. Не знаю, как то случилося. У меня мальчик в услужении, умертвие. Но душенька его не почила. Я на ложе взял мальчонку, порезвиться хотел. А он себя из-за того на части разрубил, лишь бы не касался я его. И проснулось во мне что-то, может быть, память о старых временах, когда битвы шли и за тело врага и за душу. Но люб он мне, а я ему – нет.
– Бедный, бедный Коща.
– Это он бедный, Яга. Как мне поступить, как заставить его покориться мне? Он умертвие, терять ему уже нечего.
– Есть на земле люди недостойные, коим сердце кусок злата заменил. Иди в деревню, где жил человечек, иди с золотом к плохим людям. Например, к ставленникам княжеским. Может, они и честные, но среди них завсегда бесчестный найдётся. Возьми живого из его семьи и покажи мёртвому своему. И обещай, что ежели мёртвый за живого радеть не будет, ещё один мёртвый в доме твоём появиться. Возьми женщину, а лучше дитё малое. Тебе развлечение, может, силе дитенка обучишь. И он как на привязи будет, в руках твоих. А там потихоньку ты его приручишь, коли сдался он тебе так сильно.
– Спасибо за совет, Яга. Ещё просьба: можно, я к тебе приходить буду, целовать руки твои и губы?
– Скучаешь? – улыбнулась Яга.
Ничего Кощей не сказал, только ладонь холодную к щеке прижал.
– Приходи, Кощей. Совет дам хоть добрый, хоть злой. Но не ласкай меня. Прости, Кощей, убила я себя чаровой силою и не желаю более страстей земных. Грежу я на печи этой о городе серебряном, о братьях и сестрах, о зелёных полях под куполами волшебными. Не хочу я мира этого, не могу после снов тех тебя видеть, не могу вспоминать, как луч солнечный из машины твоей ударил в дом и погребли развалины двор чаровой, где сто детей обучалися силе ягической. Не прощу, Кощей. Но счастье тебе желаю с маленьким умертвием. А сейчас иди. Мне пора снова в сон, домой я хочу.
Поцеловал Кощей Ягу в лоб холодный, поднял на руки и на печь положил. Уходил уже из тёмной избы, гроба.
Добрался Кощей быстро до той деревеньки и кошелёк золотой нужному человеку в руку дал. А тот взял, хоть и со страхом, но взял! Поклялся Кощей ему голову при следующей встрече срубить. Ибо не должна земля носить таких предателей роду людского! К вечеру мужик возвернулся, ведя за руку малышку златовласую лет десяти. И тут же ушёл прочь, не оборачиваясь.
– Дядя Кондрат? – малышка вздрогнула, посмотрев ему в след.
Кощей опустился перед ней на корточки и положил руку в тяжёлой перчатке железной на хрупкое плечико.
– Ты дочка конюха?
– Да, – малышка попятилась, но Кощей держал крепко.
– У тебя брат Иван есть?
– Есть, но он от нас ещё летом ушёл. Битва большая была, он не вернулся. Знаете, где он? Жив ли?
– Жив, и хочет, чтобы ты к нему отправилась. Я его добрый друг, брат твой у меня в гостях и болен очень. Если тебя увидит, обрадуется, раны его быстрее излечатся.
Сел Кощей на коня, девчушку вперёд себя посадил. Она ручками за гриву чёрную ухватилась.
– Вы знаете моего брата, но точно не друг его.
– Умная девочка. И как же такую умную зовут?
– Василиса, – девочка шмыгнула носом, – у нас большая семья, дядя Кондрат пришёл и попросил папу, чтобы я ему по дому помогала. Отец меня отдал, а Кондрат продал, да? И брата моего они ворогам отдали, так мама сказала. Сказала, совсем русичи ослабели, если своих людей деревенских, как скот, на убой отдают.
– Тебе у меня во дворце хорошо будет, Василиса Премудрая. Лучше, чем здесь.
Пришпорил Кощей коня своего, взвился тот в небеса и полетел к чёрному дворцу.
Хитрил Кощей как мог. Домой вернувшись, сразу же малышку служанкам своим отдал. Накормили они её, расчесали, заплели косы златые и обрядили в наряды шёлковые. А также зелья снотворного дали. Когда вошёл Иванушка в тронный зал, малышка на колене Кощея как прекрасная кукла сидела.
– Василиса! Ах, ты, ворогов сын. Ничего человечьего в тебе нету!– бросился Иванушка к трону чёрному. Взмахнул Кощей рукой, цепи железные прямо из воздуха возникли и оплели доброго молодца.
– Чего ты кричишь, неслух, дитятку до смерти напугаешь. Я тебе подарок сделать хотел. Узнал от слуг верных, что семья твоя живёт бедно и голодно. Решил одну сиротинку во дворец к себе забрать. Не превращал я её в умертвие, не бойся. Жить будет, как княжна, любить буду, как родную дочь. И тебе не так одиноко в служении моём будет. Я тебе даже дозволяю с ней говорить каждый день.
– А что взамен?
– Скажем так, я с ней буду добр и ласков, пока ты со мной ласковым будешь. Подумай, мы теперь как семья настоящая, а не какие-то там полюбовники. Даже дитятко у нас есть. Никаких порубаний в хладной комнате, служба верная, ласка нежная – и сестрёнка твоя слова от меня плохого не услышит. Разумеешь, Ивашка?
– Разумею, сучий сын. Отпусти меня, дай сестру обнять.
– Спит маленькая, сам подойди.
Исчезли цепи, поднялся Ивашка по ступеням трона, обнял малышку. Нет у умертвия слёз, только плечи мелко дрожат. Погладил его Кощей по голове, пальцы в локоны златые запустил. От самого себя тошно, но ведь как русича непослушного разуму учить? Только если хитрость какая в рукаве припрятана, более никак.
Вроде бы удалась хитрость Кощеева, но новая напасть злыднем овладела. А напастью той было обычное человечье смущение. Иванушка всё время меж подготовками к битвам и сном в хладной комнате проводил с сестрёнкой своей. Странные чувства испытывал Кощей, видя, как малютка с братом в камушки играет и в озере купается. Как улыбается и смеётся Ивашка. Не хотел он в такие моменты семейные лезть, будто медведь глупый в чужую берлогу. На третий день только к Ивашке подошёл.
Худо доброму молодцу. Василиса по траве зелёной бегает, на солнышке греется. А умертвию солнышко – как камень раскалённый в лицо. Ивашка сестре улыбается, а сам нет-нет, да и прикроет глаза, и исказятся черты прекрасные от боли мучительной. На коже ожоги проступают и исчезают вмиг. Вот кому ни одна пытка не страшна после такого количества невыносимой боли. Приблизился Кощей к Иванушке, руку на шею положил и сжал слегка, под ворот рубахи пальцы запустил и погладил нежно.
– Потешились – и хватит. Скажи сестре, чтобы в женские комнаты шла. Может, девы мои и умертвия, а только и им нужно платья подать, драгоценности, косы заплести. Да и покормить малышку пора, солнышко уже к закату бежит. А ты чтобы через час в моих покоях личных был.
Ничего Ивашка не сказал, только головой кивнул устало. Приказ точно в срок выполнил, пришёл в опочивальню. Не стал злиться, но и страсти никакой не проявлял. Сорвал одежды чёрные и бухнулся на золотое покрывало, будто ствол дерева, топором срубленного. Кощей причины знал, мазь из болотной тины заранее приготовил и на стол поставил.
– Что, Ивашка, дурно? – стал в плечи широкие мазь втирать, злой силой напитывать слугу неверного.
– Худо, злыдень. Что же ты сделал со мной, что солнца свет видеть не могу и сестру не терплю долго? Будто кто уголь из печи в глотку пересыпает.
– Так на то ты и умертвие, во тьме живёшь, и плоть человека сожрать не побрезгуешь. Зато вернее умертвия слуги нету. Я так думал до сих пор. Пока ты мне не попался. Скажи, Ивашка, готов ли меня за жизнь сестры благодарить?
– И где же тебя такому прелюбодейству обучили, господин? Где это видано, чтобы через то отверстие, откуда гадость вся вонючая вылезает, пытаться дитятко зачать. Так ведь не выйдет у тебя ничего даже с живым мужиком. А с созданным тобой чудищем – и подавно. Пойди, возьми себе бабу хорошую, здоровую, лучше вдовицу, чтобы и за детьми могла смотреть и за хозяйством. Родит она тебе сына крепкого.
Не выдержал Кощей, упал на Ивашку и захохотал, лбом ему в плечо уткнувшись.
– Чего ржёшь, погань заморская?
– Да кто же сказал тебе, глупый, что я дитятко хочу от тебя? Разве ты девок на сеновале не ради удовольствия за зад хватал?
– Не разумею. Ежели бы ты сестру мою при себе не держал, и разуметь бы не стал. Дал бы в глаз и на порубание отправился с чистой совестью.
– Для некоторых народов, – зашептал Кощей Ивашке на ухо, – обнять мужа красивого на ложе приятнее, чем бабу.
– Вот потому, злыдень, один ты и остался.
Зарычал Кощей злобно, потянул Ивана за волосы златые и зубами в плечо вцепился, до крови прокусывая. Мальчишка только воздух ртом хватил.
– Значит, режет тебя это. Так почему же почил народ твой? Убит был русичами на поле брани?
– Убит был. Но не русичами. И не дай Перун тебе увидеть такую битву, Ивашка. Такую, на которой не люди мрут, а целые княжества в пламени сгорают. А теперь замолкни, ирод. Я тебе вообще слова не давал. Ты здесь чтобы меня тешить, и не более.
Скользнул Кощей языком меж бёдер умертвия, погладил вход срамной, осторожно кожу языком раздвигая, вводя его внутрь со всей осторожностью.
– Прости, господин, что нарушаю приказ твой, но токмо после этих извращенств, рот не полоскавши, ко мне с лобызаниями лезть не смей. Ох!
Сжал Кощей уд молодца, чувствуя, как под пальцами кровь пульсирует. Поцеловал бёдра и заклинание прочитал. Нравилось ему так тешиться, каждый раз новые заклинания использовать, менять личины и виды ласк, искать то, что понравилось бы молодцу более всего. Сейчас пылает Ивашка сильнее там, где, по его мнению, пылать мужчине не положено. В бреду магическом приподнялся Ивашка, сам руками бёдра раздвинул.
– Так что, должен ли я мараться о твоё самое грязное место?
– О, хитрый же ты, темник проклятый!
Засмеялся Кощей и от Ивашки отодвинулся. Сел рядом, призвал большой ларец и достал оттуда игрушку восточную. Вся она как мужеский орган, но размеру богатырского, из металла тяжёлого и золотом покрыта. Смазал вещицу остатками мази болотной и бросил Ивашке.
– Хочу посмотреть на тебя. Ты ведь знаешь, чего делать надобно?
Зарычал русич от злобы, лицо красное всё сделалось. Но взял игрушку и к себе приставил, надавил.
– Не влезает погань твоя!
– Старайся лучше. Чего тебе волноваться о теле своём, ты же умертвие. Повернись ко мне, хочу видеть.
Лёг Ивашка так, чтобы Кощей видел, как он дело рук мастера восточного в себя запихивает. Грубо, со стоном, до конца. Упал, ноги дрожат, ручка игрушки в руке. Красив, так раскрыт сильно.
– Молодец, а теперь двигай ею.
Неудобно выполнять эти приказы, ворочает только, все внутренности намотает на игрушку эту. Поцеловал Кощей пальцы дрожащие и сам за дело взялся. Красив голос у доброго молодца, особенно когда на крики срывается. Превратил Кощей игрушку в живую плоть, излились в Ивашку целые потоки жидкости живой. Отбросил Кощей предмет ненужный и снова стал вылизывать влажный растянутый вход. А потом сам туда проник. Брал Ивашку голодно и грубо, как и всегда. После этого упал мальчишка на ложе, а Кощей прочитал новое заклинание, освободил мужескую силу умертвия. Бился Ивашка на ложе, будто его мечом кто рвал, а Кощей собирал языком с его живота капли пряные. Любил он всё в мальчишке и измывался над ним из злобы чистой. Чего он, дурень, о его народе заговорил? Разбередил раны старые. А за это Кощей зад его пропахал, как пьяный пахарь на бешеной лошади землю.
– Отпусти сегодня, господин, – голосок жалобный такой, нежный. Всегда бы ты таким птенчиком заливался, Ивашка. Небось со страху заливается, вдруг у повелителя по сундукам чего покрупнее.
– Со мной почивать будешь. И не спрашивай более, – прижал Кощей Ивашку к себе, по животу погладил, боли срамные излечивая и разум успокаивая. Заснул Ивашка вмиг, будто и не умертвие, коему не спать можно годами.
Утро Кощей начал в чаровой комнате. Всегда так работал, пока новое солнце нарождается и на закате, когда умирает. Никого не допускал в комнату чаровую. Поэтому когда Соловей перчаткой железной поскрёб в двери, рыкнул на него привычно.
– Не казни, господин, помилуй дурака. Тут зеркало твоё волшебное стонет, слова твоего требует. Можа друг тебя магический на чарку приглашает?
– Если выпить захочу чарку медовую, тебя позову, Соловушка. А в зеркале меня друг не ожидает. Вечность из всех друзей врагов делает.
Потоптался Соловей у входа, хоть вида и не подаёт, а приятна ему лесть малая. Боится он господина своего, но ежели бы Кощей приказал, прибёг бы на ложе сам, без срамных заклинаний.
– Так чего ответствовать зеркалу твоему? Все умертвия от грохота в стенки зарылись, почитай, один Ивашка на посту и стоит. Но тот вообще особенный для господина, а значит, и я о нём более всех пекусь.
А ревность в голосе слышится, хоть и скрытая, умом острым глубоко в сердце припрятанная.
Вот и этого свистуна так подобрал. Пришло тут кочевое племя сто лет назад по душу Кощееву. Хотели силу отобрать, дураки узкоглазые. Даже дочку свою их вождь отдал джинну на поругание, чтобы защиту обрести. Джинн не пришёл на подмогу, не дурак он – с последним из небесного воинства кровавые шашни крутить. Перебил Кощей тогда всё племя силою своею. Не со злобы, просто с Финистом тогда разругался, снова раны сыну родному нанёс. Снова все знания свои предложил, всю любовь – и опять отвергли его. Вот в запале лишнюю-то силушку и использовал. Так и стоял над телами горящими в печали великой. А потом вопль его с ног свалил. Выжил-то дитёнок джинна. И забрал его Кощей к себе во дворец, не стал как наследника воспитывать и полюбовником не сделал, а слугу преданного вырастил.
– Ладно, пойду я к зеркалу. Ты и Иван за спиной моей встанете. И прикажи Василисе чая ромашкового принести. Посмотрю, что там за гость без спроса в коридоры магические лезет.
Сел Кощей в зале зеркальном в мягкое, удобное кресло. Соловей и Иванушка за спиной встали, Василиса чай на подносе принесла. Старается девчушка, тащит поднос тяжёлый из тёмного серебра. От усердия аж язычок высунула. Хотел Кощей пошалить и поднос из её рук силой чаровой выбить, так потом перед Ивашкой ответ держать. Сотворил прямо из воздуха столик резной и большую подушку. Кивнул девочке, та поднос на столик поставила, а сама на подушку опустилась. Смотрит на зеркало с благоговением. Ещё бы не благоговеть: стекло чёрное круглое в обхвате пяти метров, рама из серебра кованная извивается узорами в виде змей.
– Именем хозяина, отворись для слова.
Можно зеркало и для дела отворить, тогда тот, кто на другой стороне, может во дворец войти. Но Кощей не дурак и даже для Яги никогда зеркало не отворял.
Возникло в зеркале лицо собеседника, и ухмыльнулся Кощей. Ну, кто, кроме этого ведуна странного, может без спроса в коридоры магические лезть?
– Доброго здоровья тебе, Горыныч-Змей.
– И тебе не хворать, Кощей.
Мало что знал Кощей о Горыныче. Пришёл этот ведун сильный и оборотень неведомо откуда. Говаривали, что он житель подземного царства, и изгнали его оттуда. А можа, как Кощей и Яга, единственный, кто войну страшную пережил.
Был Горыныч мужиком красивым и статным, с волосами цвета меди и глазами цвета крови. Мог он обращаться в огромного трёхглавого дракона и силой чаровой обладал немереной. Всем хорош был бы как друг, полюбовник и союзник. Но у каждого ведуна в душе свои подвалы тёмные, а у Горыныча они ещё и с гадюками. Есть у него два правила нерушимых, и все должны, по его мнению, этим правилам следовать. Правило первое: нельзя более чем на час в зверя превращаться. Очень боится Горыныч в облике зверином страшном разум потерять, лишает себя радости с природой слиться. Поэтому и другим радости не позволяет птицей летать, зверем бегать. Ежели какого ведуна в таком виде увидит, в плен берёт и в клетку сажает. Правда, уже лет триста так не делает, после того как сдуру Кощея в виде ворона в клетку посадил. За то Кощей разозлился на него и полдворца изжёг хозяину наглому. Теперь Горыныч оборотничества чарового просто не одобряет. А вот с правилом вторым проблем поболее, из-за него произошла беда, и с тех пор сторонятся Горыныча все темники, даже мелкие. А правило вот каково: нельзя людей чаровому делу учить. С чего у Горыныча ярость такая на людей с даром чародейским, никому не ведомо. Но из-за правила этого вот чего приключилося.
Однажды, лет этак пятьдесят назад, притащили какие-то лихие людишки к избе Яги малышку лет пяти. Хотели, твари поганые, её зарезать. Прослышали, что Яга детей ест, и хотели в обмен на пищу силу Яги получить. Получили в полной мере, Яга их за поклёп такой, лиходейство и неуважение превратила в тараканов и тут же раздавила. А дитятку себе забрала. Ожила душа Яги, снова у неё дитёнок был. Хоть немного отступила её боль после гибели народа Гипербореи и ухода Финиста. Снова она косы заплела чёрные, избу привела в порядок. Нарекла дитёнка Марфушей. Росла малышка потихоньку, а Яга учила её по мелочи. Как людей лечить, травки собирать, со зверьми говорить. Ничего плохого и злого не сказывала. Как исполнилось Марфушке восемнадцать годков, Яга разум запудрила кузнецу в ближайшей деревеньке, и стала Марфуша его дочерью. А через год и свадебку сыграли с красивым русичем.
Аккурат через месяц после той свадьбы и прилетел в деревню Горыныч в своём облике зверином. Столбом пламени из трёх пастей ударил в дома. А Марфуша попыталась то пламя силою своей сдержать. И не сдержала. Да и силы не было-то у неё, была девчушка простой лекаркой. Горыныч-то тоже не дурак, сразу к Яге в избу бросился, в ноги упал в слезах. Сказал, что прилетел лишь испытать новую Ягу и не знал, что девочка боевой магии не обучена. Хотел силой померяться по-соседски, по дружески, а получил кости обугленные. Ничего Яга тогда не сказала. Заклятие только наложила, наказала, чтобы десять лет Горыныч ровно на закате Марфе на могилу цветы нёс. Ежели не успеет к закату, сердце его в куски разорвётся. А он ведь носил! Такие букеты составлял, краше которых никто не видел. Яга его не простила, но смирилась. И с тех пор стала себя в сны мёртвые погружать, потолок лицом подпирать, вину искупать перед всеми, кто умер по её недосмотру. Таковы были подвалы души Яги, винила она себя в смерти всего живого вокруг неё, ибо она должна силою смерть отводить, как в Гиперборее учили. Тоже учили, да не доучили. В общем, взяла Яга на себя вину, попыталась простить Горыныча.
А Кощей не забыл и не простил боль ту страшную, которую нанёс оборотень чешуйчатый его возлюбленной вражине. Тем более, видел, и не раз, как улыбка торжествующая искажала губы Горыныча, когда он цветы на могилу приносил. Поэтому отрёкся Кощей от оборотня, а тот регулярно речи льстивые говорит, прощения выпрашивает. Не только в други, в полюбовники набивается! Ох, и охота ему Кощея зацепить, да токмо нечем пока.
– Вот, скучно мне стало во дворце моём, решил с тобой поговорить, новости узнать.
– Новости есть, а то как же. Слышал я, давеча ты к сыну моему наведывался, Финисту. Делал ему срамные предложения. Бежал из его дворца железного, быстро-быстро.
– Не бежал, а летел, – вздохнул Горыныч.
– Да, прости, врать не буду. Летел, а Финист следом за тобой на своей машине чудной в виде сокола. И так тебе зад свинцом хорошо шпиговал, так душевно. Как хозяйка куру грибами на праздник фарширует. Ежели бы не сила твоя, было бы это твоё последнее дело амурное.
– Злой он и нелюдимый, прямо вот как ты. А что это за красавица маленькая? Она же не умертвие?
Ухмыльнулся Кощей снова, видя, как алые очи сначала злобой наполнились, а потом любопытством просто, интересом вежливым. Но злобу ту Кощей уловил.
– Василиса это. Видишь умертвие за спиной у меня? Сестренка его. Спас дитятку от голодной смерти. Мне ребёнок-умертвие без надобности, поэтому она у меня служит. Девушкам моим прислуживает, мне чаю приносит. Хотя малышка умненькая. Более у меня новостей нету. Чего сказывать хочешь? А то ведь я тут глухарём сижу, новостей не знаю. Даже на битвы не хожу в последнее время.
– А чего так, нету противника достойного?
– Когда людей мечом рубишь, много грязи остаётся. А я грязь не люблю. Прости, Горыныч, заболтался я с тобой. У меня в чаровой комнате работы много. Ты говори, как новости будут интересные.
И прежде чем Горыныч успел хоть слово сказать, разорвал Кощей силы коридоров магических и отправился к себе в чаровую комнату.
Не более часа проработал, в дверь кто-то постучал. Силы магической не чувствуется.
– Заходи.
Василиса отворила дверь, на пороге жмётся, ткань платьица в руках комкает.
– Либо туда, либо сюда. Не зли меня, маленькая.
Она вошла глаза опустив. Только пару раз по сторонам посмотрела.
– Господин Кощей, я спросить у вас хочу. Долго вы моего братца будете в плену держать?
– Я же сказал, брат твой тут излечение проходит.
– Мне бабушка рассказывала про умертвия.
Кощей вздохнул: тяжко с живыми людьми. Умничают, заклятьям сопротивляются.
– Твой брат принадлежит мне на веки вечные, но он сильный русич и не утратил свою душу. Не могу я его отпустить, если отпущу, он в пыль обратиться. Но я хочу быть его другом и радовать его в служении мне. Поэтому ты здесь, чтобы ему хорошо было.
Малышка потопталась на месте, подол подёргала.
– Можно ещё спросить?
– Раз допустил тебя сюда, спрашивай.
– А вы зачем так много супа варите в этих котелках больших?
– Тьфу, пропасть. Эти куски мяса не еда, а котлы не для супа.
Малышка развернулась и пошла к выходу. Кощей ей в спину глянул и захохотал.
– Значит, ты меня красивым считаешь? И силу мою хочешь, чтобы брата освободить?
– Я, я не говорила такого! – побледнела маленькая, будто умертвие настоящее.
– Но ведь подумала. Громко очень думаешь.
Кощей откинулся на высокую спинку стула и сотворил в ладонях заклинание древнее. Яга его как то мудрёно называла, а по-простому его величали «Шутовской фонарик». Оскорбительное название, честно говоря. Кощей сам видел, как наставница Яги превратила энергию из сердца в сгусток плазмы такого размера, который одним ударом развалил надвое флагман народа Кощеева. Женщина умерла после этого заклинания, забрав с собой множество вражеских жизней. Загорелся в ладонях Кощея переливающийся сгусток света, будто маленькое солнышко. Девочка не испугалась, подошла. Кощей свои ладони с её сложил, теперь свет был в ладошках девочки. Смотрела она на него более завороженно, чем на зеркало.
– Хочешь, научу? Я не жадный, могу научить. Я не знаю, как умертвие обратно в человека превратить. А может, ты узнаешь? Будешь мне дочерью, другом и врагом сильным.
Хлопнул Кощей ладонями, малышка взвизгнула, когда сила прошла через неё. Больно это, ладони сильно обжигает, хоть и следа не оставляет. Не заплакала, даже глаза слезами не наполнились.
Кощей смотрел на Василису внимательно. Вот сейчас убежит… или в ноги упадёт с испугу. Вместо этого она к нему потянулась и обняла за шею. Кощей даже сам испугался, никто его давно так нежно не обнимал.
– Я вам буду верно служить, господин Кощей. А когда учить будите?
– Я позову, маленькая. Книги дам волшебные. Ну, а теперь беги к брату, он за тебя волнуется.
Малышка ушла, Кощей снова создал «шутовской фонарик» и стал его в руках перекатывать.
– Все вы так говорите первую сотню лет. А потом, Василиса, ты меня и в тюрьму сплавишь, и в землю зароешь. Много раз проверишь, насколько я бессмертен.
На следующее утро отправился Кощей в лес дремучий. Но не один, а с Василисою. Хоть смейся, хоть плачь, честное слово. Не стал он далече от дома своего отходить, чтобы Ивашка мог за ним пойти и убедиться, что не будет ничего дурного. Да ладно Ивашка, не в нём беда. В грудь будто ударили, – то Яга пробудилась и в зеркало чаровое с беспокойством глядит. За деревьями вон лесовик прячется, любопытствует. Да и Горыныч, небось, поблизости, убеждается, что повод нашёл Кощею козни творить.
Вот какие вы все, темники магические! Когда он на поле брани, весь в крови русичей, так это ничего, это дело обычное! А когда на полянке стоит и дитенка за руку держит, так у всех аж пятки горят от возмущения!
– Ты корзинку взяла? Молодец. А теперь смотри, когда одуванчик обрываешь, с корнем не тяни. Тебе только цветок нужен, и взять его надобно осторожно. Ногтем надавливаешь и снимаешь.
– А зачем листья мокрые в корзинке?
– Ты пока чарам сохранения не обучена. Это чтобы одуванчики не завяли. Они дети первые солнышка. Во многих зельях используются. Сорвала? А теперь покажи мне, какой цветок тут настоящий, а какой магический, Лешего?
Малышка палец прикусила, смотрит. А ведь и правда после работы всей ещё и книжку чаровую листала! Из куста высунулась когтистая рука с пушистым одуванчиком.
– Не подсказывать! Что вы, как дети малые! И ты выходи, Яга. Можно подумать, я человека от дерева не отличу.
– Специально маленькую отвлёк, чтобы превращения не видела? – Яга обернулась человеком быстренько, неприглядное в чародействе скрывая.
Василиса нашла одуванчик магический, увидала лапу зелёную и в крапиву с перепугу шлёпнулась. Вскочила, от ожогов слёзы, а сама молчит.
– Могу вылечить? – Яга внимательно девочку рассматривала.
– Моя вина, – малышка вытерла нос рукавом, – само пройдёт.
Подошла Яга к девочке. Не впервой Кощей залюбовался своей вражиной, не стала она пугать малышку той личиной страшной, которую в горе обрела. Заплела волосы, как ночь чёрные, в косу тугую, кожу белую сделала того цвета, который у людей здоровых бывает, ногу железную спрятала в сапог мягкий и сарафаном вышитым прикрыла. Только вот рост не скроешь, таких женщин высоких уже нету на этой земле.
– Василиса, это друг мой старинный, Баба-Яга. Она тоже много чего про травы знает и обучить тебя может. Иванушка, выходи уже и сестренку обними. Отправлю вас в палаты мои, нам с Ягой побеседовать надобно. Господин лесной, и ты уйди. Прости, что грублю хозяину, но разговор наш секретный.
Остались они с Ягой на поляне одни, приблизился Кощей к ней, хотел по щеке погладить, да она отвернулась.
– Старое решил вспомнить и снова меня на бой вызвать, Кощей? Я ведь могу и срубить голову твою глупую. То Ивашка был? Он русич, Кощей, до последней капли крови. Ничего у тебя с ним не выйдет.
– Уже выходит, Яга. Как Василису к себе взял, сдаётся он помаленьку.
– Ты зачем малышку силе учишь? Али Марфушу мою забыл?! Нет, не забыл. Ни её, ни душу свою чёрную истинную. Ищешь повод с Горынычем силушкой померяться! А что малышка умрёт, нет тебе дел до того!
– Права ты, да не во всём. Ищу я повод с ним сойтись в бою магическом. За Марфушу, за тебя. Я же люблю тебя, глупую. Может, та любовь наша и почила, но как друга, как сестру магическую я тебя всегда любить буду. Как вот тебе теперь веками спать? А вдруг я Василису не так учить буду? Надобно тебе ко мне часто хаживать и проверять, правильно ли поучаю её.
– Ох, и хитрый же ты, Кощей. Хоть понимаешь, как это не просто – чародейку вырастить? Я лекарку готовила на смену себе, но ведь тебе мало того будет. В будущее глядел?
– Уже лет триста не смотрю, Яга. Мне бы с прошлым разобраться.
Разошлись они с миром, но всё же Кощей приободрился чуток. Не пойдёт Яга в сон мёртвый, будет за ним наблюдать, жить будет. А ему теперь жизни спокойной не ведать как своих ушей. Вернулся в палаты свои Кощей, хотел глаза сомкнуть до обеда. Он тать ночной, и днём шататься ему не положено. Только в комнаты вошёл личные – Ивашка его за глотку схватил. Тут же от боли страшной согнулся, а всё равно держит крепко.
– Что ж ты делаешь, чудище поганое? Меня убил и мерзости всякие делать заставил, сестру пытаешься незнамо в кого превратить. Я же… я убью тебя за это!
Ничего Кощей не сказал, толкнул Ивашку на постель, лишил способности двигаться. Одежды чёрные приподнял и живот поцеловал нежно.
– Я говорил, она наше дитятко. Как отец родный, о ней забочусь. А отец должон всё, чему за жизнь научился, детям своим передать. Али не прав я?
– Ты ума лишился от древности жизни своей. Опять мучить будешь?
Провёл Кощей по одежде Иванушки, она исчезла без следа.
– Только же вчера, – сглотнул мальчик.
Кощей избавился от своих одежд и погладил Иванушку по лицу.
– Не буду мучить, только приласкаю немного. Чего спросить хочешь? Ведь хочешь же, вижу.
– Какой ты на самом деле? Обычно выглядишь как мужик красивый с волосами длинными чёрными, глаза странные, не могу понять, то ли татарин ты, то ли турок, то ли северянин. Будто все народы в тебе кровью намешаны. Иногда ты цвет волос меняешь, рост и силу. Скажи, правду ли говорят, что старый ты и страшный, скелет живой?
– Не помню я, Ивашка. Не хочу и вспоминать, какой я на самом деле. Вот скажи, зачем ты мне в душу лезешь? Знаешь ведь, злюсь я от этого и насильничаю над тобой напрасно. Сам же и сожалею.
– Добить меня не хочешь, сестру обучаешь. А пока она жива, я отсюда добровольно не уйду. Надо же знать, к кому я привязан.
– А ты не думай о том, – Кощей сел на Иванушку и изменил внешность. В бабу превратился красивую, в такую, как мужики любят. Чтобы и грудь побольше, и бёдра округлые. Иванушка глаза вытаращил. Кощей его уд пальцами сжал крепко, гладит нежно и сильно.
– Кем желаешь, я стать могу. Любую мечту твою исполнить на ложе. Расскажешь мне, Иванушка, какие сны тебе срамные снились? Я их все исполню без сожаления.
Кощей передвинулся, принимая уд в себя, изогнулся, губу прикусывая от наслаждения.
– Это только добрые люди сожалеют, Иванушка, а нам-то уже без надобности.
Задвигался Кощей быстро и резко, юноша приподнялся, обнимая, грудь целуя и посасывая. Может, всегда для него в бабу превращаться? И проблем меньше.
Потянулся Кощей к губам молодца, целовал нежно и жадно. Так хотелось перевернуть Ивашку и войти в него до предела. Нет, пусть сегодня он потешится. Перевернул его Иванушка, под себя подмял, обнял его Кощей ногами, ногтями острыми в кожу на спине впился. Почти тут же умертвие семя выбросил, и даже приказа не потребовалось. Кощей тоже вскрикнул, извиваясь под ним. Нет, не нравилось ему бабой быть. Силы в такие моменты поболее накапливаешь, но без власти на ложе пресновато оно.
– Это же лжа, – прошептал Иванушка, крепко его к себе прижимая. Изменился Кощей, но молодец его из объятий не выпустил. Хороший знак.
– Не кайся, на том свете покаешься, если придётся. Да и за что тебе каяться, глупый, – погладил его Кощей по волосам.
Выбрался из-под умертвия и осторожно пальцами до него дотронулся у срамного входа, прошептал заклинание, чтобы легче было протолкнуть пальцы внутрь и найти нужное место. Юноша в этот раз не сопротивлялся, лежал тихо, лишь слегка вздрагивая, когда снова страсть в нём начала зарождаться. Кощей согнул ему ноги в коленях, заставляя приподняться и погружая в него ствол свой медленно и нежно. Ивашка руки вперёд вытянул, сжал покрывало золотое. Двигался Кощей как во сне, направляя в молодое красивое тело потоки энергий через пальцы. Ивашка уже в голос застонал, толкнулся бёдрами навстречу и замер. Кощей лёг на него, не прекращая игр срамных, волосы отвёл и язык в ухо мальчишки запустил, убрал, снова кончиком проник.
– Не спрячешься, я поймал тебя. Ты хочешь меня. А чего хочешь, Иванушка, хватай, пока дают. В следующий раз ты будешь во мне. Ведь хочется?
И юноша себя отпустил. Хорош же, солнышко ясное. Когда навстречу спешит, когда вскрикивает громко и бьётся сильно, второй раз семя выпуская. И снова в сон проваливается, хоть и целуя в плечо благодарно. Он не видит, как Кощей ухаживает за его телом, втирая мази магические, иглами кожу протыкая, чтобы не чувствовал полюбовник себя мёртвым, чтобы верил в продолжение жизни. Другие его умертвия для сражений холодны как камень, глаза недвижимы, и внутри кровь чёрная и вязкая, как жижа болотная. Много сил надо, чтобы не допустить такого, чтобы разум не погиб в теле неживом.
– Всё лжа, Ивашка, – прошептал Кощей, осторожно иглы молодцу в виски втыкая, – но иногда бывает, что без лжи любовь не сохранить.
К вечеру Иванушка пробудился, и пошли они с Василисою к большому озеру у самого замка чёрного. Чтобы снова в камешки играть.
Кощей распахнул окно чаровой комнаты, нравилось ему во время работы несложной голос дитенка писклявый слышать. А смех Ивашки – вообще как праздник для него.
Когда силой чуждой в его щиты магические ударило, Кощей в тот же миг у озера оказался. А только поздно. Горит всё вокруг, Ивашка недвижимым куском плоти сгоревшей на земле чёрной лежит. А змей проклятый с девочкой прочь улетает. Схватил Кощей Иванушку и в чаровые комнаты с ним бросился. Соловей тут как тут, в ноги упал с мечом в руках. Можно подумать, свист его остановил бы такого чародея великого.
– Прости, повелитель, не доглядел! Руби голову!
– Из ума ты выжил, али как?! Ты мне как сын, за что я тебе голову рубить буду?! Собери умертвий, пусть пожар потушат. И колесницу мою чёрную готовь!
Ивашку подлатать просто, – достаточно в чан, полный крови, сунуть. А воду в кровь превратить даже Василиса сможет через годик. Сможет! И пусть Горыныч попробует ей плохо сделать, без всех голов останется!
Открыл Иванушка глаза, тело ещё недвижимо, а сила разума уже в очах пылает.
– Знаю, чего спрашивать будешь. Я тебе говорил, что это наше детанько? А раз наша, в лепёшку разобьюсь, а верну её.
– С тобой пойду.
– В этом чане тебе лежать три дня и три ночи. Управлюсь к тому времени.
Собрался Кощей уже крышку чана закрыть, Иванушка за руку схватил.
– Ты прости меня, великий господин, если чего не того сказал или сделал.
– Простить? Тебя? Иванушка, али разум твой помутился? Не за что тебе у меня прощения просить. За века жизни я в крови по маковку самую, никогда не впустит меня Перун в царствие богов. Злой я, жестокий, и ему не верю. Спи, глупый русский мальчик.
Захлопнул Кощей крышку и отправился в самые свои тёмные подземелья, где в палатах из хрусталя чёрного ждала его птица железная, с коей он не расставался с самых древних времён. Прятал надёжно, хранил бережно, и только Финисту открыл секрет изготовления этих машин. Стоит у птицы той Соловей, смотрит испуганно.
– Господин, дозволь мне с тобой отправиться. Как же я отпущу тебя одного против такой погани!
– А кто дом мой защитит, если дружки его верные сюда нагрянут? Не глупи, Соловушка, и не печалься. Я же бессмертный и тебе, как себе, верю. Уж не подведи меня.
Поднялась птица железная высоко в небо синее и полетела далече к замку каменному, что спрятан был в горах тёмных и высоких. В замке том жил Горыныч-змей. Не стал хозяин заботливый ждать гостюшку дорогого, сам навстречу вылетел и огнём ударил. Только и Кощей в долгу не остался, долетели лучи смертельные до замка Горыныча и дыру знатную в стене проделали, а один луч в самого Горыныча попал, разбился о чаровую защиту. Оба ведуна на землю рухнули, Горыныч всю силу истратил, а Кощей машину железную обратно в палаты отправил силою магическую, чтобы ворогу не досталась в случае чего. Стали посереди долины, ноги еле держат. Горыныч в человека обратился и кровь сплюнул.
– Что же ты, брат названный, лупишь-то силою по дому моему? А ежели ребёнка человечьего погребёшь под развалинами? Не дрогнет душенька твоя?
– Ты скажи, Горыныч, чего тебе надобно от меня, от всех нас, темников древних?
– А вот это, Кощей, скажу я тебе не сразу. Сначала ты пойдёшь в мой дом, позволишь себя посадить в клетку и ошейник железный на шею нацепить. И только тогда, Кощей, ты ответы получишь на все вопросы, и отпущу я Василису на все четыре стороны. Отправишь ты её домой, а сам у меня в гостях останешься, сколько я пожелаю.
– Договорились.
Обошёл Горыныч Кощея, в глаза заглянул, волосы чёрные погладил, лениво ладонью по наряду чудному провёл. Наряд такой враг его надевал, только когда в свою машину летучую забирался.
– Так просто? Я девчонку отпускаю, а ты моим пленником становишься?
– Ты молод, Горыныч. Для тебя всё ещё важны победы и поражения, правота твоя и чувство мести. Я много раз был в плену и в плен брал. Нет поражения, если ошейник на шее. Ты попробую мне на волю ярмо одеть. Ты же ответы ищешь да прошлое своё найти пытаешься и через него будущее узреть? Так и я тоже ищу. Ты только одну ошибку сделал, когда девочку в наши дела впутал, и не одну. Не знаешь ты, молодой, где границы.
– Угрожаешь?
– Я? Да как можно, брат мой названный ведун Горыныч-Змей? Сам в кучу вонючую полез, сам и разбирайся.
Слуги у Горыныча из камня, – выполнили всё, как велел хозяин. Раздели Кощея догола, ошейником горло закрыли и в клетку бросили. Клетка та в подвалах глубоких. А напротив клетки зеркало волшебное для слова уже открыто. Из него на Кощея Горыныч смотрит. На троне алмазном сидит, красуется.
– Где девочка, Горыныч? Я со своей стороны договор выполнил, не стал твоим играм глупым препятствовать.
– Позже. Кощей, покажи мне своё тело.
– И чего же тебе не видно?
– Это лжа. Красивая, да. И прикоснуться хочется, и обласкать везде. Хорош морок, но я желаю тебя настоящего увидеть.
– Ты мне тоже ответствуй, Горыныч. Кто такой Баюн?
– Не твоё дело! – вскочил оборотень с трона, тут же на место сел – не знал, что можно мысли через зеркало читать.
– Так и не твоё дело моё тело. Где мой ребёнок?
– Это не твой ребёнок, ты его украл, ты решил его испоганить, превратить в чудовище! Человеку нельзя владеть магией! Он жаждет власти, становится опасен!
– Поэтому ты превратил в монстра своего любимого ученика, который песнями лечил людей? А теперь он мясо человеческое жрёт. Может, тебе всё твоё прошлое рассказать? Первая потеря контроля, первая сожжённая деревня, первый убитый ученик рода человеческого. Ведь в твоём мире все народы мирно жили вместе, пока ты не появился на их бедную голову. А потом понеслась душа с горы. Изгнание в другое измерение. С тобой отправился только проклятый тобой человек. Частичная потеря памяти. Так почему ты обратил в чудище своего возлюбленного? Измена? Или он стал сильнее тебя?
– Арх! – Горыныч вскочил с трона, почти полностью изменившись. – Я убил твою девчонку! Отдал её Баюну! Он вырвет ей сердце! А тебя я буду пытать до тех пор, пока не выпытаю все небесные тайны! Отомщу всем в моём мире! Ты будешь моей девкой, когда я завоюю небеса!
Лишь на секунду пожалел Кощей глупого Горыныча, мальчишку из других миров. Таким же он был, но очень давно. И у него Яга была, вражина любимая. С ней он продолжал войну, её позже любил. А у Горыныча же никого нет. Кощей не смог себя сдержать, поднялись из глубины потаённые воспоминания.
…Всполохи взрывов, пульт управления кораблём, голос брата, передающий команды, и его предсмертный крик, когда наставница Яги разрушила его флагман. Бросил тогда Кощей взгляд на свою руку, тонкую, белую, мерзкую. С тремя пальцами. А потом в зеркальный купол машины. Только глаза всегда видел и никогда всего лица. А сейчас вот узрел уродливую морду без черт человечьих и закричал от горя и ужаса. Так Яга кричала, когда в себя пришла на его корабле. Она же его и покрыла первой лживой личиной, ради неё Кощей и оставил её и забыл свой народ.
Кровь затопила память, боль потери близких и ужас содеянного. Закричал Кощей вновь.
Открыл глаза ведун древний, лежал он среди почерневших кусков камня, прутьев расплавленной клетки. Кто-то нежно расстегнул на нём ошейник, коснулся трехпалой руки и приложил к щеке. Над ним склонилась Яга, а рядом с ней Василиса. Девочка молчала, положив ручку на спину гигантского чёрного кота. Не отводила взгляд, хоть и боялась, сильно.
– Молодец, девчушка, – сказала Яга, – её как в пещеру к Баюну отвели, она сразу сказала, что есть такая тётушка, которая его вылечить сможет. Живёт она в лесной избушке. Так ей братик рассказывал. А ежели чародей место знает, так он туда завсегда уйти может. Тем более, этот глупый Горыныч кота не охранял. Я сразу же сюда отправилась, чтобы прекратить ваши споры детские раз и навсегда. Малышку с собой взяла, пусть посмотрит, как настоящая сила чародейская проявляется. Это тебе не одуванчики собирать. Баюн мне поклялся всегда служить, за то я буду сдерживать его жажду плоти человеческой. Знаешь что, Кощей, стар ты уже в игры с пленом играть. Не выдержали у тебя нервишки, развалил ты замок супостатов до фундамента. А где сам Горыныч, не ведаю. Он сам ко мне приползёт, будь уверен. Нету другой лекарки для темника.
– Исправь, – прошептал Кощей, – я сам не могу сейчас. Тело как прежде сделай.
– Да это же ты, Коща. Чего такого-то?
– Ненавижу, – прошептал Кощей, закрывая лицо руками.
– Ну чего ты, чего, – Яга прижала к себе Кощея, и тот зарыдал, уткнувшись в её плечо.
Выбрал Кощей свою любимую личину молодого мужа с волосами тёмными и вернулся во дворец свой, неся Василису на руках.
Соловей как его увидел, только кивнул с облегчением. Ивашка к нему бросился, сестренку забрал. Никого не хотел Кощей видеть: погано было на душе. Отправился в опочивальню, рухнул на золотое покрывало и глаза закрыл.
Когда Ивашка пришёл, снял одежды и под бок забрался, Кощей улыбнулся только.
– Спасибо, что сестру вернул.
– Сам беду навлёк на маленькую. Отпустил бы я вас, Иванушка, коли мог бы, отпустил.
– А я не уйду, – сказал молодец, сплетая свои пальцы и темника.
– Я же злой, жестокий.
– Да, а ещё прелюбодей с фантазией такой, которой и Чернобог позавидует. Да и норов у тебя не сахар. И вообще, мне бабы милей. А главное, ты ворог Руси-матушки. Но знаешь, мне раньше было плохо, когда ты меня трогал. Сейчас хорошо, везде хорошо. И в сердце тоже. Бежать мне некуда от тебя. Ну, буду я с тобой драться, – так бессмысленно оно. Мне было очень страшно, когда ты ушёл. И не только за Василису.
– Замолчи уж, русич, шума от тебя, как от старой вороны.
Схватил Иванушка Кощея в объятья и поцеловал. Весь воздух вытянул из лёгких и к себе прижал крепко. Улыбнулся Кощей хитро. Да, не любит его пока Иванушка. Но в сердце уже огонёк разгорается.
– Поспи со мной, Иванушка, я устал.
– Как прикажешь, господин.
– Меня Яга «Коща» называет ласково. Ты тоже так зови, мне нравится.
В это время в лесу дремучем повернулась изба, вышла Яга на крыльцо. У частокола лежит Горыныч, весь обожжён и изранен силой кощеевой. Руки протягивает, слёзы в глазах.
– Яга, я не хотел дурного, прошу, помоги.
Подошла Яга к Горынычу, поставила ногу железную ему на руку.
– Помнишь ли Марфушу, Горыныч?
Потух взгляд рыжего красавца, да, он помнил. И кота, что сидел на крыше избы, тоже помнил.
– Говорил тебе Кощей, что за глупость твою, за зависть и трусость, сердце холодное ответ держать придётся?
– Да, Баба Яга, последняя чародейка Гипербореи. Я заплачу тебе.
– Ты будешь жить, ты станешь нашим другом. Но за это отдашь ты мне память свою, забудешь себя и тысячу лет проведёшь в облике змея трехглавого.
Уткнулся Горыныч лицом в чёрную землю и заплакал. Ничего Яга не сказала, стояла молча. Все они судьбе долги отдали, и Горынычу пора.
Протянул он к Яге руки, та помогла ему встать и отвела в избу.
Улетал от неё утром Горыныч счастливым, песни пел во все три пасти, ветер крыльями ловил и обещал прийти к подруге магической в день Ивана Купала. Провожали его Яга с Баюном долгими взглядами.
– Ну, чего, зверь магический? Хочешь, расколдую?
Почесал Баюн за ухом, потянулся, когтями острыми брёвна поцарапал.
– Я более человечину не ем, и за то спасибо, уважаемая Яга. Вот второй дар не приму. Буду я Горыныча ждать тысячу лет, как ты и отмеряла ему. Ты же любишь Финиста и Кощея, – я своего дурня своенравного тоже люблю.
– Хороший ответ, – Яга погладила кота и достала трубку заморскую, раскурила табак. Смотрела на рождение дня, на Солнышко красное и думала обо всех, кто дорог ей стал.
Думала и видела. Как Кощей с Ивашкой милуется, как Василиса книги мудрые изучает, картинки пока только смотрит. Как Финист во дворце своём железном со скуки мается. Ещё годика два – и войну магическую затеет или, наконец, придёт мать обнять родную и отца пожурить за извращенства всякие.
Странно это – сидеть на берегу реки вечности и глядеть в века. Там, на одном краю реки, видела Яга золотые города Гипербореи, а на другом – слабые и грязные города человечьи. Слабые, но ведь интересные.
Улыбнулась Яга и впервые отвернулась от прошлого, в будущее глянула с надеждою.
– А чего, Баюн, может, и мне стариной тряхнуть? Найти себе русича красивого да счастья бабьего глотнуть, а?
Не ответил Баюн, отобрал только у хозяйки трубку и затянулся. Яга засмеялась, осветила улыбка и лицо спящего Кощея.
Течёт поток реки времён, и нет ему конца.

@темы: Миди, NC-17, Слэш

---

[Алишер]

Иллюстрации для "Сказок народов Кудесного леса", которые повествуют о лисах- оборотнях . Арты нарисованы мной) А с самими сказками можно ознакомиться на сайте книги "Лисья покража."

@темы: Арт, Сказка фольклорная, Ссылки

---

Дорогие сказочники!

[Maxim in love]

31 мая заканчивается официальный набор в команду фандома Сказок на ФБ!

Кто нам еще очень нужен:
- Верстальщик
- Можно еще виддеров
- Можно еще мастеров фотошопа и дизайнеров
- можно еще бет (их много не бывает)
- А вообще тут рады всем, кто хочет упарываться по нашему фандому

Чтобы попасть в пост набора, жмите на баннер))

@темы: Объявление

---

Вперед на ФБ-2014!

[fandom Tales 2014]

Скоро лето, а что это значит?
Правильно, что снова грядет Фандомная Битва!
И команда сказочного фандома вновь спешит туда, чтобы представить наш канон во всей красе!
На днях стартовал набор в команду.
Мы с радостью встретим новых участников - приходите, не стесняйтесь!
И, конечно же, мы ждем зрителей и читателей.
Велком!

ПС: нажатие на баннер отправит вас в пост набора, заявку на участие можно оставить там или написать на у-мыл соо  fandom Tales 2014

@темы: Объявление

---

Сказка: "Зачем драконам принцессы" Изотова Наталья

[Эланин]

Изотова Наталья
Зачем драконам принцессы

Вся деревня, затаив дыхание, собралась у жертвенного камня, как и положено, в первое воскресенье месяца. Хмурые мужики, тихонько подвывавшие для антуража бабы и голосившие получившие увесистые шлепки дети - чтоб не путались под ногами и тоже всю значимость ситуации прочувствовали. Камень, к которому положено было привязать юную девственницу, пустовал. Только у его подножья, вдумчиво ковыряя пальцем в носу, сидело большеглазое дите лет 7.
Послышался шум огромных крыльев, тень упала на толпу, и народ нехотя, привычно ахнул. Красивый алый дракон с гордой осанкой и золотистым отблеском на чешуе, приземлился на поляну, внимательно осматривая камень. Наконец он тоже заметил ребенка.
- А это что еще за мелочь пузатую вы мне подсовываете! - Возмутился он громовым голосом, отчего деревенские все сжались.
Вперед, кряхтя и опираясь на такую же кривую палку, как он сам, вышел главный знахарь.
- Так это, милок, девы невинные уже кончились, - Прокряхрел он, - Вот, эта только осталась.
Дракон грозным взглядом обвел зарумянившихся и опустивших глаза деревенских девок и вздохнул.
- А лет-то сколько ей? - Поинтересовался он, дыхнув на верхушку камня. Тот чуть оплавился. Девчушка подняла голову и с интересом поглядела на чешуйчатую морду.
- Тринадцать, милок, само то! - Поспешил уверить его знахарь, на что дракон только фыркнул.
- Само что?! - Издевательски переспросил он и, не дожидаясь ясного ответа, осторожно подхватил девочку и взмыл в воздух. Ребенок не кричал и не плакал.
Толпа облегченно вздохнула.
По пути в пещеру дракон был задумчив и зол. Он уже битый год таскал девок из этой деревни, но все они либо помирали от страха у него в лапах, либо непрестанно бились в истерике, либо оказывались на столько гадкими... в общем, их приходилось втихаря подкидывать в соседнюю деревню, которую он посещал в прошлом году. Там женщин не было вовсе, но дракон все равно сомневался, что местные были рады его подаркам.
Итак, оказавшись в пещере, дракон бережно поставил дите на землю и сам улегся у входа, грустно положив голову на лапы. Девочка тут же деловито огляделась, а потом потыкала его пальчиком.
- Дяденька дракон, так вы не будете меня есть? - Поинтересовалась она.
- Да что я, изверг, людей лопать, - Отмахнулся тот, - Я вообще рыбу люблю и овощи.
- Это хорошо, я рыбу вкусно готовить умею! - Заверила мелюзга, и чешуйчатый удивленно поднял голову.
- Да?! А еще что умеешь?
- Все умею, - махнула рукой девочка, - Я ж сирота, сама о себе забочусь, да у зажиточных подрабатываю. Кстати, убраться у вас не помешало б.
Дракон радостно захлопал крыльями.
- Совок и веник в том углу! А я сейчас, за рыбкой слетаю!
- И овощей не забудьте набрать! - Строго добавила девочка.
- Конечно, - Счастью дракона не было предела, - И платье я тебе принесу новое. А подрастешь, вместе из рыцарей мужа тебе выберем, они часто ко мне наведываются!
Малявка не ответила, деловито отмывая старую пещеру.
"Ну вот, - Думал дракон, - Нашел я себе помощницу. А отец говорил все: девы, девы! Хорошо хоть с принцессами не стал заморачиваться!"

@темы: Джен, Сказка литературная, Ссылки, G

---

Кайся...

[NeAmina]

Название: Кайся
Автор:  NeAmina
Канон: Г.Х. Андерсен "Снежная королева"
Форма: драббл (218 слов)
Категория: джен
Рейтинг: R
Краткое содержание: Снежная королева оказалась в застенках св. инквизиции
Предупреждения: неграфичное описание пыток

— Кайся, кайся! — угрюмо ответил монах.
А другой отозвался: — Аминь!
С.Я. Маршак «Королева Элинор»

Королева снегов оказалась в плену.
Кто посмел, не сумела понять.
Но, очнувшись, сквозь горькую слез пелену
увидала мерцанье огня.

И пытали ее два каких-то хмыря:
толстопузый и тощий, как линь.
«Кайся, кайся, - все время толстяк повторял,
а худой отзывался: – Аминь».

До чего ж эта цепь на руках тяжела…
Как безжалостна гибкая плеть.
Если б смертной была, то давно б померла.
Ну, а так – остается терпеть.

На стене у двери - кружева паутин,
воздух в пыточной серый, сырой.
– Кайся, кайся, – уныло бормочет один.
И «Аминь» повторяет второй.

Прикасался к рукам раскаленный металл,
и шипела, обуглившись, плоть.
И водой, и огнем толстопузый пытал,
худощавый же рвался пороть.

Капли кипенной крови ползут по груди,
серебрятся, как звезды в ночи.
– Кайся, кайся, - твердит монотонно один.
И «Аминь» от второго звучит.

Белоснежную ножку испанский сапог
зажимает в стальные тиски.
Королева давно уж не чувствует ног,
и пульсируют болью виски.

Руки связаны сзади и подняты вверх,
и дышать невозможно порой.
– Кайся, кайся, - так толстый твердит изувер.
И «Аминь» добавляет второй.

Под ногами поставлен с углями горшок,
оплывает босая стопа.
Но с худого мучителя вдруг капюшон
от движенья на плечи упал.

Тонкий профиль и глаз путеводный маяк –
бесконечная яркая синь.
- Кайся, кайся, - бубнил монотонно толстяк.
Кай откликнулся эхом: «Аминь».

@темы: Сказка литературная, Сказочные герои, Стихи

---

Двенадцать месяцев

[NeAmina]

Название: Двенадцать месяцев
Автор:  NeAmina
Размер: драббл (865 слов)
Пейринг/Персонажи: падчерица, месяцы
Категория: джен (упоминается гет)
Жанр: сказка
Рейтинг: R
Краткое содержание: Люди рассказывают, будто была девочка, которая видела все двенадцать месяцев сразу.
Примечание: написано на летнюю ФБ.

Знаешь ли ты, сколько месяцев в году?
Двенадцать.
А как их зовут?
Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь.
Но люди рассказывают, будто в горной стране Богемии была девочка, которая видела все двенадцать месяцев сразу.
С. Я. Маршак

Двенадцать месяцев в году, и как ты ни крути, все друг за дружкою идут по своему пути. Бредут они себе подряд, перебирая дни. Вот только люди говорят, встречаются они. Когда-то много лет назад о них писал Маршак. Поверишь ли своим глазам, что все и было так? Печатным строчкам веры нет, как и пустым словам. Но я сейчас скажу тебе: та девочка жива. Построен крепкий светлый дом в деревне на холме, она живет своим трудом и при своем уме, ведет хозяйство, держит скот, все так же молода. И к ней приходят каждый год все месяцы. Всегда.
Стучит в окно старик Январь, несет он два мешка, на, говорит, вари и жарь, пеки на угольках. И вот в глубокий таз летят помятые слегка двенадцать тощих лебедят, у одного – рука. Три поросенка – тоже в таз (а вдруг голодный год?), улыбка, уши, круглый глаз и одноглазый кот. Слегка смущается старик, случайно вышло вот: хотел лису на воротник – в капкан попался кот. А в остальном, хорош улов – удачная зима, всем невезениям назло забиты закрома, наполнен погреб хорошо и холодильный ларь, и со спокойною душой уходит прочь Январь.
А у дверей уже Февраль – седая борода. «Скорей ворота открывай, – он говорит всегда. – Поди, закончились дрова, эх, холодна зима... К чему ненужные слова? Ты погляди сама». Она – к воротам – открывать, а там путем лесным бежит-спешит отряд солдат из дуба и сосны. Под строгим взглядом Февраля проходят под окном, ложатся сами в штабеля в сарае дровяном. Крепки сосновые тела, в них сердце не стучит, прозрачной капелькой смола сверкнет в большой печи. А как приятно пахнет дуб, его так весел треск… Февраль, поправив свой тулуп, уйдет неспешно в лес.
Под стоны сладкие котов приходит в гости Март, всегда настроен и готов, фантазий – миллиард. Настойчив, ласков и силён, мечта девичьих грез. И целый месяц он влюблён, по уши и всерьёз. Он любит девочку в ночи и нежно, и рывком, и в полдень девочка кричит и стонет вечерком. И эдак может он, и так, и в разные места. Неутомимый сладкий Март - сто бонусов из ста.
Апрель робеет у дверей: «Давай же в лес пойдем. С тобой подснежников быстрей мы наберем вдвоём. Там снега корка, твердый наст за несколько недель. Сурова зимних братьев власть. Как разгребать – Апрель». И вот в лесу они идут, вокруг снега́-снега́…А из-под снега там и тут – то хвостик, то нога… Здесь кровь впиталась в белизну, видать, прошла лиса. И так вот каждую весну – подснежники в лесах.
Приходит Май, а с ним тепло и синева небес, и вот уж девочка сама пойти желает в лес. В мангале тлеют угольки, на шампурах висят из рябы крупные куски и ломти поросят. Простерлась скатерть на траве, размером с целый луг: моченых репок целых две и чиполлино-лук, и пятачка копченый бок, жар-птиц сковорода, и хлеб-и-соль, и колобок – домашняя еда.
Июнь спешит после весны, застенчив, робок, мил. Твердит, что ягоды вкусны - которые с могил; на старом кладбище с утра в тени больших берез он земляники ей набрал и два ведра принес.
Июль на море пригласил, ну не мужик, а клад. Он романтичен и красив, приятен и богат. Экстрим рыбалки с корабля, метанье гарпуна, и – золотая чешуя несется по волнам.
Приходит Август и зовет, и манит калачом: так сладок ароматный мед, но нет кусачих пчёл – медведь на кактус стал похож от сотен едких жал. И пчелам не свезло. Ну что ж – все вместе там лежат. Ночами слышен яблок стук, с утра – лежат ковром. У девочки забит сундук небесным серебром, в ее деревне и окрест на много дней пути богаче, чем она, невест, пожалуй, не найти.
Сентябрь золото листвы кладет ей на порог. Она с ним до сих пор на «Вы»: он хмур и слишком строг. Одним движением руки он отдает приказ: полевки тащат колоски в амбары, про запас, лягушки – рыбу из пруда, сгодится все потом. И он ей снится иногда – в фуражке и с кнутом.
Октябрь практикует дождь и обожает грязь, две пары новеньких галош он отклонил, смеясь, не взял в подарок и бельё, зато принес кизил.… И любит он топить зверьё в густой своей грязи.
У Ноября орлиный нос и мантия до пят. Приносит он с собой мороз и три ведра опят. Его в лесу боятся все: он мрачен и суров, но серебро в его косе понятней многих слов.
Декабрь – самый старший брат – приедет на санях. Он седовлас и грубоват, в глазах полно огня. На первый взгляд, простой старик и славный бородач. Но он пройдоха и шутник, и ласковый палач: закружит в танце белых вьюг – не сыщут, не спасут. И это дело его рук – подснежники в лесу. Он пошутить готов всегда, хохочет он до слез над тем, кто в шкуре изо льда и кто в снегу замерз…
Вот так, перебирая дни, все месяцы идут. Но все ж встречаются они – один лишь раз в году: не в декабре, не в январе, а между ними в ночь, огонь пылает во дворе, печали гонит прочь. Двенадцать братьев у костра в мелькании теней и с ними нежная сестра, отрада трудных дней. Она прекрасна и нежна, и вечно молода. Сестра, любимая, жена… Отныне и всегда.

@темы: Сказочные герои, R, Стихи

---

В чате

[NeAmina]

Название: В чате.
Автор:  NeAmina
Персонажи: Красная Шапочка, Василиса Премудрая, Пятачок, Баба-Яга, фрекен Бок.
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Примечание: написано на летнюю ФБ, по заявке с инсайда: Василиса Премудрая/ фрекен Бок/Баба Яга/Пятачок/Красная Шапочка - разговор в чатике. Советы и поддержка. Тема - любая.




Вас приветствует чат «В гостях у сказки»
Сегодня будет викторина, как созревают мандарины

В чате 1 пользователь : Красная Шапочка
Красная Шапочка: Опять я первая. Достало. Куда девался весь народ? То никого, то очень мало. И никогда наоборот. И на фига мне мандарины, когда в душе темным-темно?
К нам присоединяется Василиса
Василиса: Привет. Ну как, переварила поход в Макдональдс и в кино?
Красная Шапочка: Не вспоминай, полдня икаю: болван не знает слова «нет». Ему твержу, что не такая. А он все руки гладит мне. Стихи читал…одна порнуха, и все-то матом, мать твою.
Василиса: Ого, ну ты даешь, подруга!
Красная Шапочка: Да нет, напротив – не даю… Гулять пошли, в кусты толкает, на ушко шепчет, может, дашь? А я в ответ: я не такая…Охотников не мой типаж.
Василиса: Ага, Охотников в пролетах. А с Волковым тогда вась-вась?
Красная Шапочка: Да если бы – он любит теток, я слишком поздно родилась. Прикинь, сейчас зашла к бабуле, на пару капель от тоски. Гляжу: а там висят на стуле его бордовые носки. Я – в спальню. Бабка, как орлица, закрыла грудью мне проход. Увы, и Волков мне не рыцарь. Хотя типаж как раз и тот.
К нам присоединяется Пятачок
Пятачок: Привет, девчонки. Винни – сука…на встречу с Кроликом ушел…А я назло ему нахрюка….Нет, я напился хорошо…В глазах плывет, в душе – осколки, но вместо слез какой-то визг…Ну а как вы?
Красная Шапочка: Сегодня Волков опять у бабушки завис…
Василиса: Ну что за жизнь? Страдают люди..И от кого – от мужиков…
Пятачок: А твой Иван получше будет?
Василиса: Конечно, Ваня не таков. Меня он любит и жалеет, и никогда не изменял…
К нам присоединяется Баба-Яга
Баба Яга: Вот развела ты ахинею..Послушай, умница, меня. Я Ваньку твоего частенько у нас встречаю в слободе.
Василиса: Наш город мал, как деревенька.. Ну мало ль кто бывает где.
Баба Яга: Надеешься? Ну-ну, надейся. Еще поплюй через плечо.
Василиса: К кому он ходит-то, злодейка?!
Баба Яга: К Искуснице. К кому ж еще? Приходит раза три в неделю, несет бутылку и цветы.
Василиса: Он наслаждается в борделе…
Баба Яга: А в чате, дура, киснешь ты…
Нас покидает Василиса
Красная Шапочка: Ну и зачем ты ей сказала? Она теперь, черт знает, где
Баба Яга: Давно хорошего скандала не приключалось в слободе. Вот Василиса Машке вставит, а мы на это поглядим.
Пятачок: Она её, скорей, отравит, она ж премудрая, поди.
К нам присоединяется фрекен Бок
Фрекен Бок: Привет, девчата и мальчата, а также дамы средних лет. Опять тоской разит из чата…
Баба Яга: Ой, мать, да ты навеселе.…Гуляла где?
Фрекен Бок: Тусили в клубе…Сегодня был такой народ…. А кто-то после на ю-тубе все это выложил…Урод.
Пятачок: Ты знаешь, кто?
Фрекен Бок: Конечно, знаю – Малыш снимал на телефон. Зараза мелкая такая, никак понять не может он, что Карлсон ему не пара.… А то, что было, – баловство. В пылу любовного угара мечтает всё вернуть его.
Красная Шапочка: А ведь надеется мальчишка…
Пятачок: Такого парня увела…
Баба Яга: Хотя сама и не худышка: и грудь, и попа – все дела.
Пятачок: Не твоего ж полета птица.…Как на тебя купиться мог?
Фрекен Бок: Мужик на кости не польстится, он не собака и не волк.
Красная шапочка: Прошу, пожалуйста, не надо..Ни слова больше о волках.
Фрекен Бок: Во мне полным полно загадок…
Пятачок: Под слоем сала и жирка.
Фрекен Бок: Уж кто бы говорил о сале, любитель толстых медвежат. Окорока уже свисают и щеки на плечах лежат. И все никак не хватит духа, чтобы в спортивный зал пойти. Я в клубе нынче Винни Пуха видала, трезвого почти. Я танцевала, он – за столик шагал…
Пятачок: Поверить не могу…
Фрекен Бок: На лапе вис пьянющий Кролик и нес какую-то пургу. А Винни рассыпался бесом: с ним ворковал, дарил цветы.
Пятачок: Ты нагло врешь! Иди ты лесом! Ты злая…злая…ЗЛАЯ ТЫ!!!!!!!!!!
Нас покидает Пятачок.
Баба-Яга: Остались женским коллективом…
Фрекен Бок: А кто тут был за мужика?
Красная Шапочка: Какая ж ты.… Смотреть противно. Я ухожу. Пока-пока.
Нас покидает Красная Шапочка.
Фрекен Бок: Иди-иди, поплачься маме.…Под сорок дамочке годков, а все красуется в панаме и западает на волков. И вот никто не любит правды, ну вот хотя бы ты, Яга…
Баба-Яга: Такого счастья мне не надо. И я пошла. Давай, пока.
Нас покидает Баба Яга
Фрекен Бок: Какие нервные все стали, всех надо гладить по шерсти́…. Да ведь у каждого реально такой скелет в шкафу найти…. Вот только никому не нужно все ваше грязное белье.
А, к черту!...Остывают плюшки, пойду наемся, ё-моё.
Нас покидает фрекен Бок.

В чате никого нет.
До свидания и приходите к нам еще.

@темы: Сказочные герои, PG, Стихи